Кавказ

Во время моего отсутствия приходила депутация французской колонии с предложением принять от моих соотечественников обед и бал. Я отвечал, что то и другое принимаю с благодарностью. Все совершилось к великому удовольствию пригласивших и приглашенного в воскресенье 2 января 1859 года по нашему стилю (русские и грузины, как известно, двенадцатью днями отстают от нас). Я рассчитывал ехать в следующий четверг: но человек предполагает, а бог располагает.

Глава XLIX Встреча Нового года. Крещение.

Мы надумали выехать 29 декабря по русскому календарю (10 января по французскому), но 28 числа, откланиваясь князю Барятинскому, я услышал от него, что он, как кавказский наместник, не позволит мне ехать до тех пор, пока я не встречу с ним Нового года.

Встретить Новый год в России значит собраться в одной зале, в ночь на 1 января, и находиться всем вместе, пока не пробьет полночь.

Князь просил передать приглашение и Муане.

Я отговаривался под предлогом поездки в Эривань: генерал Колюбакин ожидал нас к 5 января: но Фино взялся написать ему, что я был удержан князем Барятинским. Крайне обрадовавшись сделанному предложению, я поклонился, обещав князю остаться. Это замедление ставило под вопрос мое путешествие в Эривань и визит, который я хотел нанести горе Арарат.

Со времени моего прибытия в Тифлис погода постоянно была слишком хороша, чтобы она еще продолжилась в эту пору года, и если бы снег пошел один или два дня, то поездка оказалась бы невозможной благодаря Дилижанскому ущелью и дурной Александропольской дороге. Предчувствие меня не обмануло: 31 декабря, днем, это прекрасное лазуревое небо, улыбавшееся нам пять недель, начало бледнеть и хмуриться. Впрочем, это была только гроза, она могла пройти без последствий.

В десять часов вечера мы явились в дом князя. На парадной лестнице, справа и слева каждой ступени, стояли по два казака из княжеского конвоя. Я ничего не видал изящнее этого двойного ряда мундиров. Казаки были в белых папахах и черкесках золотого и вишневого цветов, с кинжалами, пистолетами и шашками, украшенными золотом и серебром. Такой ряд сделал бы очень печальным и бесцветным наши фрачные одеяния; но в Тифлисе это было только великолепным предисловием к чудесной поэме.

Залы были наполнены грузинами в национальных костюмах, великолепных по покрою, цвету и изяществу; женщинами в блестящих платьях, с длинными, шитыми золотом вуалями, грациозно падающими с бархатной головной повязки.

Оружие блестело за поясами мужчин, алмазы сверкали на головах и шеях женщин. Это переносило нас в шестнадцатый век.

Щегольские мундиры русских офицеров, прелестные дамские туалеты, полученные из Парижа через посредство мадам Блот, дополняли ослепительное целое.

Лишь несколько черных фраков мрачно выделялись на этом блестящем фоне. Разумеется, мы — Муане и я — были из числа этих пятен.

Князь Барятинский принимал гостей в своих комнатах с тою любезностью знатного господина, которую он наследовал тысячу лет назад от своих предков. Он был в русском мундире, с лентой и звездою Святого Александра Невского и с Георгиевским крестом. Хозяин был одет проще всех, однако стоило гостю только войти, чтобы сразу же почувствовать, что он был царем этого собрания, не столько по почестям, ему оказываемым, сколько по виду, с каким он их принимал.

Считаю лишним добавлять, что здесь находились самые миленькие, самые грациозные тифлисские дамы, но скажем мимоходом, что, несмотря на славу о красоте грузинок, там были две или три европейские дамы, которых я назвал бы по именам, если бы не боялся нарушить правил приличия: они ни в чем не уступали грузинкам, несмотря на недостатки своих новейших туалетов.

До полуночи гости прохаживались по залам и разговаривали. Некоторые из приближенных князя удалились в его персидский кабинет и любовались там прекрасным оружием и драгоценными вещами хозяина.

За несколько минут до полуночи слуги вошли с бокалами на подносах: золотистое кахетинское сверкало в них, как жидкий топаз. Пить иностранное вино, даже французское, по случаю наступления Нового года, считается здесь непозволительным.

Я заметил, что на десять человек едва приходилось по одному стакану. По грузинскому обыкновению, ставится один стакан или одна кула на стол, если бы даже было и десять человек гостей; здесь стараются пить из больших серебряных чаш, из круглых ложек с длинною ручкой, похожих на наши суповые ложки, на дне которых, как я уже говорил выше, выточена голова оленя, с позолоченными подвижными рогами.

Как только часы пробили двенадцать ночи, князь Барятинский взял бокал, сказал несколько слов по-русски, которые, кажется, выражали желание долгоденствия и счастливого царствования императору, прикоснулся губами к бокалу и передал даме, находившейся рядом. Стоявшие близ подносов гости также брали бокалы, подносили их к губам и передавали соседу или соседке, сопровождая это пожеланием счастья в Новом году. Потом друзья и родственники обнялись.