Кавказ без моря

— Да откуда он вообще узнал о нашей поездке?! — возмущаюсь я.

— Говорит — сами объявили об этом утром в духане, — оборачивается Хасан, трогая с места машину.

В самом деле, зачем, какого рожна я чистосердечно растрепался не только Казбеку, всей этой компании?

Угрюмая тень провинциальности давит город, как ранние ноябрьские сумерки. Ещё только четыре часа дня. Унылым силуэтом проплывает мечеть, превращённая в атеистический музей, почему-то всегда закрытый. А вон, на углу, и моя прежняя гостиница. Проезжаем мимо толп народа на загаженных автобусных остановках. Старуха у входа в сквер продаёт из мешка семечки. По скверу подросток в школьной форме гонит стадо овечек.

Справа и слева возникает заводской район, за которым как-то вдруг кончается город.

Нодар достаёт из дорожной сумки плоский пакет, разворачивает, шурша тонкой бумагой.

— Не терпится показать тебе эту штуку. Нам, участникам афинского конгресса, устроили сюрприз — экскурсию в Коринф. Было тепло, как летом. На живописнейшей дороге вдоль моря стоит как бы древнегреческий храм, а на самом деле, магазин сувениров. Я сразу увидел этих весёлых дельфинов — копию фрески из Миносского дворца на Крите. Решил, повесишь на стене в своей московской квартире кусочек моря и Древней Греции. Нравится?

— Очень тронут.

— Чудесно! Счастье — делать подарки, которые нравятся!

— Он и моим пацанам привёз большой подарок, — говорит Хасан. — Такой конструктор, которого ни у кого в городе нет. Называется «Лето»!

— А Вадиму что-нибудь привёз? — спрашиваю я.

— С какой стати? Мы не друзья. Сам наверняка бывает заграницей, может купить себе что хочет.

— Где вы познакомились?

— Здесь. Когда Шамиль уговорил меня стать консультантом вашего, смею сказать, халтурного кино. Он тебя на руках носит. Сегодня успел рассказать мне про потоп в гостинице, как выручил тебя. На зависть Вадиму.

Нодар рассказывает о рыбном рынке на окраине Афин, об увиденной там необыкновенной длины и толщины глубоководной рыбе, похожей на питона, о том, как вечером, накануне отлёта пировал с греческими коллегами–археологами в приморском ресторане.

Глядя на редкие огоньки предгорных аулов, спрашиваю:

— Хасан, извини, пожалуйста, за занудство. Если глядеть отсюда, в какую сторону море?

— Туда, — взмахивает Хасан рукой назад, за своё плечо.

Оглядываюсь и вижу сквозь заднее стекло неотступно следующие за нами «жигули» с фотографией Сталина.

Вот ведь что обидно: этот самый Казбек наверняка знает, зачем Нодар везёт меня в Тархыз, а я только теперь, быть может, наконец, конкретно уразумею, в чём дело.

— Не хотел заранее говорить, чтобы ты не сказал «нет». — Нодар, видимо, решается изложить суть затеи. — Ты, конечно, должен знать, что христианство пришло сюда, на Кавказ, раньше, чем в Россию. Оставив основную экспедицию работать в Абхазии, в Археополисе, а ковыряться там ещё десятки лет, я в прошлом году по наводке Шамиля попал сюда, на Северный Кавказ. Оказалось, здесь в безлюдном месте, где в баснословные времена было языческое капище, существует забытое древнехристианское кладбище. Причём языческое капище функционирует до сих пор. Мало того, Шамиль познакомил меня с епископом, у которого мы сегодня будем ночевать. Замечательный, ещё совсем молодой для такого сана человек! Ему всего тридцать шесть лет, и он с большим интересом ждёт знакомства с тобой.

— Почему?

— Сколько понимаю, всё, что я рассказывал о тебе, вызвало у него поразительное волнение. Короче говоря, владыка Георгий жаждет с тобой познакомиться.

— Очень лестно. В самом деле. Но скажи, наконец, что нужно найти? Ты ведь помнишь, прежде чем что-либо искать, я должен представить себе искомое в голове. Иначе ничего не получится.

— Видишь ли, раннехристианское кладбище вдрызг разграблено ещё до царя Гороха, каменные гробы разбиты, содержат только остатки костей. Нужна невскрытая гробница с покойником, со всеми следами материальной культуры тех времён — одеждой, украшениями…

— А чемодана с облигациями не нужно? Если там все разграблено, откуда я возьму такое захоронение?

— За два сезона мои археологи с местными рабочими перевернули кубы земли, всю территорию, она, как ты завтра увидишь, довольно ограничена. Ничего не нашли. На тебя одного надежда. Истрачена куча денег. Ситуация, как тогда в Археополисе: не могу датировать появление христианства здесь, поставлена под угрозу гипотеза, о которой я докладывал сейчас на конфессе в Афинах. Все-таки рассказал там и о тебе, о твоём методе. Теперь жди приглашений отовсюду, где занимаются археологией, со всей стран мира.

— Мерси.

— С тебя пол–литра за рекламу. А пока что я привёз плоскую зелёную бутылку чудесного кипрского вина. Разопьём с тобой и Хасаном в случае удачной находки. Не найдёшь — тоже разопьём. С горя.