Кавказ и аланы

В специальных работах автором была подвергнута такому анализу вся раннесредневековая керамика Центрального Кавказа. Для могильников верхней Кубани это коллекция в 217 сосудов, происходящих примерно из 70 комплексов более чем из 20 пунктов Карачаево-Черкесии, в частности 60 сосудов из 18 комплексов Гиляча. Она членится на 16 типов, часть которых подразделяется на варианты.

Рассмотрим на нескольких примерах, что дает предложенная нами типология формы по индексам по сравнению с традиционной. В могильниках верхней Кубани и окрестностей Кавказских Минеральных Вод одним из наиболее распространенных типов керамики в могилах являются небольшие чарочки-кувшинчики с серой или черной поверхностью, украшенной горизонтальными лощеными полосами по прямому горлу и вертикальным лощением по тулову. Они могут быть рассмотрены с разной дробностью — там, где В. А. Кузнецов [Кузнецов, 1962] выделяет один тип, а Т. М. Минаева [Минаева, 1951] — два, автор выделяет два, членящихся на шесть вариантов.

Кузнецов                                 I тип

Минаева                                 I тип                         II тип

Ковалевская                          I тип  (31 экз.)       II тип (82 экз.)

                                                  варианты: 1 2        варианты: 1 2 3 4

Это деление дает возможность получить дополнительную информацию о дате комплексов, происхождении рорм, связях населения.

Так, рассматривая даты погребений, из которых происходят сосуды 1-го и 2-го вариантов 1 типа, мы видим, что 1-й характерен для VI–VII вв. (и лишь в отдельных случаях для V в.), а 2-й — исключительно для погребений VI в. Это значит, что относительно крупные чарочки-кувшинчики более стройных очертаний производятся в V в., а позже они приобретают более приземистую форму и становятся ниже (высота уменьшается от 12,5 до 8,9 см.).

Эта же закономерность в изменении формы наблюдается и для чарочек-кувшинчиков II типа, украшенных выпуклыми сосцевидными выступами, причем изменение формы подкрепляется изменением числа выступов, которых тем больше, чем древнее погребение, откуда этот кувшинчик происходит. По 4–5 выступов на всех сосудах в ранних погребениях Гиляча (погребения. № 1, 3, 5, 6, раскопки 1965 г.), тогда как в Байтал-Чапкане таких сосудов всего 3 (катакомбы № 20, 21) из 22 экземпляров, на остальных по 3 выступа, что мы наблюдаем и в комплексах VI–VIII вв. в окрестностях Кавказских Минеральных Вод; в комплексах IX в. представлены кувшины лишь с одним сосцевидным выступом. Форма и орнаментация этих выступов и процент украшенных ими сосудов меняются не только во времени, но и в пространстве: 37,8 % на верхней Кубани, 25,5 % в Кавказских Минеральных Водах, 8,5 % в Кабардино-Балкарии, 1,5 % в Осетии при 0,6 % в Дагестане (ука: жем еще, что сосцевидные выступы были типичны для хобаиских сосудиков скифского времени).

Хронологическим показателем оказываются, таким образом, некоторые признаки формы, выраженные в индексах. Отношение высоты верхней части тулова к нижней (собственно, это характеристика степени стройности сосуда) на материалах керамики верхней Кубани дает четкую картину: менее 100 для VI–VII вв., более 100 для VIII–IX вв. и более 150 для IX–X вв. (мы уже подчеркивали, что этот процесс перехода от вытянутой формы к приземистой начался в V в., а вернее, в позднесарматское время, но, к сожалению, для позднесарматского периода не производилось подсчетов индексов керамики). По отношению высоты горла к общей высоте сосуда отделяются комплексы самого конца I тысячелетия н. э. от более ранних — индекс меняется от 33–36 до 20–20,5.

Специфика того или иного памятника проявляется в ассортименте керамики, что отражает особенности погребального обряда, очевидно связанные с этнокультурной принадлежностью погребенных; так, в единственном верхнекубанском катакомбном могильнике Байтал-Чапкан в погребениях найдены миски, столь характерные для катакомбных же (но лодкурганных) погребений V в. н. э. из Брута и хутора Октябрьского. Отдельные типы керамики документируют связи верх не куб а некого аланского населения с жителями Черноморского побережья Кавказа, в частности абасгами и санигами: красноглиняные бутылкообразные сосуды, красноглиияная керамика с росписью; но это уже в большей степени касается следующего исторического периода, здесь женам хотелось акцентировать лишь один аспект этой темы — близость между керамикой V в. и керамикой последующих периодов (VI–VIII вв.) и единую линию ее развития.

На материалах верхнекубанских памятников могут быть решены те вопросы, которые мы не можем решить на многих других: какое среднее количество сосудов приходится на одного погребенного, существует ли отличие в количестве, наборе и размерах сосудов для погребений женщин, мужчин и детей, можно ли делать какие-то выводы о богатстве погребенных на основание числа Положенных с ними сосудов? В этом смысле памятником первостепенной важности является Байтал-Чапканский катакомбный могильник VI–VII вв., где катакомбы использовались (за одним только исключением) для одиночных погребений.