Кавказ и аланы

Предложенная И. М. Чеченовым классификация «земляных городищ», разработанная по материалам Кабардино-Балкарии, вполне может быть распространена и на памятники других территорий [Чеченов, 1970, с. 205]. Отсутствие раскопок широкими площадями не позволяет нам представить эти поселения в их историческом развитии, поэтому в классификацию включены в равной мере и однослойные и многослойные памятники (последние, правда, количественно преобладают — обычно культурный слой достигает мощности 3–4 м). Еще А. А. Иессен подчеркивал, что здесь «мы получаем впечатление строго продуманной организации обороны» [Иессен, 1941, с. 24], свидетельствующей об экономическом и этническом единстве населения. На равнине перед каждой группой, состоящей из трех-четырех укрепленных городищ, располагались сторожевые форпосты, представляющие собой небольшие курганообразные возвышения с плоской вершиной, окруженные рвом и валом.

Аланские крепости Центрального Предкавказья («каменные городища») характеризует та же систематичность (групповая) в расположении, зрительная связь между поселениями, небольшие размеры, использование естественно укрепленных мысов и останцов (в небольшой степени обжитых уже в позднесарматское время), сооружение каменных крепостных стен и изредка рвов, вырубленных в скале. Сравнение между собой более сотни поселений верховьев Кубани и Подкумка, исследованных в целом лучше, чем на других территориях, показывает, как со временем менялись их планировка и характер застройки.

В крепости алан «Указатель» над Медовым водопадом [Ковалевская, 1976; 1977] поселение достигало площади почти 9–10 га при цитадели около 1000–1100 кв. м. Цитадель представляет собой треугольник, обращенный острой вершиной к юго-востоку и защищенный неприступными скальными обрывами высотой около 100 м. Благодаря тому, что эти земли никогда не знали распашки, по выступающим из-под дерна камням можно проследить план поселения, его застройку, тем более что пасущиеся здесь стада не дают траве подняться и скрыть контуры руин. Первая линия крепостной стены ограждает цитадель, она состоит из двух каменных панцирей и забутовки из земли и битого камня. С внутренней стороны стены обнаружен дополнительный панцирь. По керамике, представленной фрагментами сероглиняных лощеных сосудов, типичных для могильников VI–VII вв., можно определить время строительства крепости и первого этапа ее использования.

Выровненная поверхность скалы служила основанием жилых и хозяйственных сооружений. Сооружения небольшие, квадратной формы, кладка насухо, аккуратная, камни положены «тычком» и «ложком», углы сооружены вперевязку. Застройка сплошная, дверной проем обнаружен только в одной стене. Центр застройки цитадели — скальный «жертвенник» — сооружение уникальное и неясное. Скальный монолит размерами около 4 кв. м при высоте около 0,70 м представляет собой камень прямоугольной формы со скругленными и подтесанными углами и стенками, плотно лежащий на материковой скале. На его верхней поверхности видно небольшое углубление овальной формы.

Постройки первого этапа — времени сооружения крепости — были основательно разрушены и перестроены. В следующий строительный период на их месте, на высоте в 50–60 см выше материковой скалы, оказалась обширная площадь, вымощенная камнем, в центре которой последовательно сооружены две юрты — сначала многоугольная, а затем округлой формы.

Каменные основания этих двух юрт — первая находка на Северном Кавказе остатков юртообразных помещений — могут рассматриваться как археологические факты, документирующие и оживляющие сухие строчки источников о проникновении тюркоязычных степняков, скорее всего болгар, в предгорья Кавказа в эпоху возвышения Хазарского каганата. Остатки юрт представляют собой кольцо из одного ряда камней, в большинстве поставленных на ребро на материковую скалу. В юрте на скальном выровненном полу найден бронзовый несомкнутый браслет из овальной в сечении проволоки и железный колчанный крюк, типичный для тюркских погребений VII–VIII вв. из Сибири. Керамический материал резко отличается от более раннего: продолжают бытовать сероглиняные лощеные кувшины, но лощение преобладает ромбическое, появляются фрагменты красноглиняных амфор VIII–IX вв., типичных для степных болгарских памятников. В большом количестве найдены фрагменты сероглиняных и красноглиняных пифосов с горизонтальными, треугольными в сечении валиками. Здесь обнаружены также и единичные свидетельства связей со Средней Азией — фрагменты сероглиняной фляги и чарочки-кубка сплошного лощения. Второй строительный горизонт по материалу можно отнести к концу VII — началу IX в.