Кавказ и аланы

Среди полыни и раскиданных плит бегают маленькие ящерицы, бродят кладоискатели в поисках зарытых сокровищ да роются археологи, стремясь по останкам соборов, тюрем и дворцов восстановить разбойные отношения предков.

Л. Леонов

Еще тысячу лет назад с высоты птичьего полета можно было увидеть в долинах правых притоков Подкумка, вблизи Кисловодска, на останцах и мысах скалистого плато многочисленные небольшие белокаменные крепости, а рядом с ними искрящиеся родники. Каменистые тропы с глубокими колеями от телег на выходах скал уходили вниз, в долину, пересекали ее и затем вновь поднимались на пышнотравные альпийские пастбища — по ним весной гоняли скот на летние выпасы, а по осени везли сено и возвращались отары, стада и табуны.

Рядом с укрепленными поселками раскинулись поля; тучный горный чернозем, достаточное количество влаги и много солнца — залог хороших урожаев. Даже в наши дни с вертолета отчетливо видны, особенно в тех местах, где мысы не запахиваются, контуры каменных укреплений, от одного до трех у каждой крепости.

В конце VI или на рубеже VI–VII вв. возникла сеть этих городищ, причем обращает на себя внимание их однотипность.

Через каждые 2–3 км. на оконечности мыса, господствующего над рекой (высота их над уровнем реки колеблется от 10 до 50 м), на удобных скотоперегонных тропах сооружалась такая небольшая крепость. Иногда на относительно малом пространстве создавалось целое гнездо крепостей; например, у Медового водопада, вблизи Кисловодска, на территории Малокарачаевского конного завода расположено пять таких крепостей — они контролировали путь от Подкумка на Бермамыт, Большое и Малое Седло и в верховья Кубани, на первоклассные альпийские пастбища, откуда открывается величественный вид на Эльбрус и панораму Кавказских гор.

Крепостные стены, башни, жилые и хозяйственные здания были сложены насухо из крупных блоков серого известняка, который ломали на нижнем скальном уступе того же мыса, превращая его тем самым в неприступную цитадель; крепостные стены шириной 4–6 м при высоте, очевидно, метров 6–8, с фланкирующими и надвратными башнями стояли на вертикальном двухметровом скальном монолите-постаменте.

Нижний уступ (шириной всего 4–6 м) имел крутые, скалистые, неприступные от природы склоны. Попасть на верхний уступ можно было только через нижний, потому что особенностью этих поселений было то, что стена цитадели, имевшая длину (в зависимости от естественной ширины мыса) от 10 до 50–60 м, была сплошной и не имела въезда и ворот по фасаду. Ворота находились на нижнем уступе, и за ними располагалась вырубленная в скале лестница, ведущая на цитадель.

Рассказ Прокопия хорошо иллюстрирует картину обороны подобных крепостей: «Один из аланов, выдающийся смелостью духа и силою тела и исключительно искусно умеющий посылать стрелы той или другой рукой, стал в самом узком месте прохода в лагерь и оказался, сверх ожидания, непреоборимой преградой для наступающих» (Proc. De bello Got., VIII, 8, 37). Сейчас, когда на покрытых чебрецом руинах пасутся лишь табуны да отары, трудно представить себе те страшные дни сражений и осад, которые некогда не единожды пришлось пережить стенам этих крепостей. Приходится призывать на помощь источники, в которых отводилось много места военным событиям. Вот что пишет Феофилакт Симокатта о захвате византийцами крепости весной 583 г. — одном из эпизодов ирано-византийских войн. Описание расположения крепости без натяжек можно перенести почти на любую из раннесредневековых крепостей района Кавказских Минеральных Вод и Карачаево-Черкесии: «Это укрепление было неприступным и непреодолимым для осады. Эта крепость была расположена на вершине горы, с обеих сторон которой были обрывистые спуски, а задняя часть горы представляла глубокую пропасть, так что оставался только один-единственный ход спереди, укрепленный сложенными в груду камнями» [Симокатта, 1957, с. 4].