Кавказ и аланы

Лет десять назад наша экспедиция впервые попала в горный аул Хасаут, известный каждому кавказоведу по скальным катакомбам, обнаруженным М. М. Ковалевским в 80-е годы прошлого века. Меньше всего мы ожидали встретить там современника этих работ. Когда мы стали выяснять у жителей, что им известно о местных древностях (над аулом высятся две неприступные раннесредневековые крепости, где сейчас пасутся козы), то они в один голос советовали нам обратиться к Ибрагиму Джанибекову, который, по их словам, знал это лучше всех. Заведующий магазином Ханафи Балуров тут же закрыл его и отправился с нами в качестве переводчика. Мы подошли к каменному двухэтажному старому дому и вскоре оказались в прохладной комнате, нас представили седобородому старцу. Он лежал на постели на фоне прекрасного старого ковра, на котором висело оружие. Перед нами поставили пиалы с айраном и сливками, и начался неторопливый разговор. Хозяину дома было сто два года. Он оказался сыном проводника и переводчика генерала Ермолова, умершего в возрасте 135 лет. Ибрагим Джанибеков родился, когда его отцу было уже около 80 лет. Вот уже два года, как нашему хозяину отказали ноги, и он сетовал, что не может отвести нас и показать местные достопримечательности сам. У него была замечательная память, он рассказывал о своих бесчисленных путешествиях: о том, что и он, как и его отец, был проводником и знал много языков, хотя сейчас в основном говорил по-карачаевски; о тропах через Малку и перевалах в Закавказье; об охотах и «древних пещерах с большими черными кувшинами, саблями и другими вещами». Подростком принимал участие в раскопках, проводимых М. М. Ковалевским. Ибрагим Джанибеков сказал, что крепость над нынешней фермой — одна из наиболее крупных, и указал на ряд нетронутых пещер; правда, гарантией их непотревоженности оказалась неприступность: без специального альпинистского снаряжения нечего было и думать добраться до них.

Каждый год нас тянуло в этот опустевший, почти без зелени высокогорный каменный аул с руинами старой мечети, лежащий под защитой древних крепостей. Почтенный старец оставался таким же, со светлым одухотворенным лицом, погруженным в свои, неизвестные нам думы, из которых, казалось, ему все труднее и труднее было возвращаться. Каждому входящему он искренне желал добра и здоровья.

Интересно, когда, в каком качестве и где появились впервые тюрки в предгорьях и горах Кавказа и в каких отношениях они были с аланами, каков удельный вес местного горского компонента в сложении культуры современных тюркоязычных кавказцев. Для того чтобы ответить на эти вопросы, следует выделить несколько аспектов: антропологический — позволяющий оценить, с какими народами у карачаевцев, балкарцев и осетин существует наибольшая близость по всем физическим показателям, сравнить их с западными (адыги), южными (сваны), восточными (чеченцы, ингуши) соседями; языковой — определяющий, к какой группе тюркских языков относится карачаево-балкарский язык, каков его генезис, какие лингвистические схождения наблюдаются в нем, с какими языками и к какому времени исследователи приурочивают эти связи, и выяснить, что дает ономастика, топонимика, этнонимика. Каковы археологические и этнографические данные и наблюдения относительно их происхождения? И, наконец, как можно согласовать все эти материалы со сведениями письменных источников? Разумеется, только системный комплексный подход позволит подойти к решению этой сложной темы.

Начнем с антропологических данных. Конечно, история человечества — это не просто цепочка биологических предков, идущая от древности до наших дней, хотя документировать все ее звенья для нас весьма важно. Рассмотрим этот вопрос ретроспективно. Современные балкарцы, карачаевцы и осетины относятся к кавкасионскому антропологическому типу [Алексеев, 1974]. Не заглядывая слишком далеко вглубь — в эпоху каменного века, сошлемся на мнение В. П. Алексеева, что комплекс присущих этому типу морфологических особенностей существует в горах Центрального Кавказа по меньшей мере уже 3000 лет, то есть восходит ко времени кобанской культуры [Алексеев, 1974, с. 138]. Недаром, когда при раскопках кобанского могильника мы спросили нашего антрополога Г. П. Романову о том, как выглядели те, чьи могилы мы вскрываем, она ответила: «Высокие, стройные, с длинными ногами и руками, с выступающим носом», — и тут же добавила: — «Чтобы легче было представить, посмотрите на нашего чабана» (рядом с базой экспедиции жили пастухи-карачаевцы). Именно кавказский «субстрат» антропологически сближает балкарцев со сванами, карачаевцев с осетинами. Он сыграл решающую роль в создании их современного антропологического типа. Аланы, черепа которых из катакомбных могильников были изучены рядом исследователей, узколицые, длинноголовые южные европеоиды, заметно отличались от более широколицего, матуризованн ого и круглоголового типа местного населения [Алексеев, 1974, с. 113] того же времени, так же как и от современных осетин — самых прямых их потомков по языку.