Кавказец

А вот Шейранов не только оставался при памяти, но вдобавок ко всему еще и не ощущал боли. Правда, был в этом и немалый минус. Он вообще не чувствовал тела Темлякова, как это бывает при местном наркозе. Однако он не утратил возможности им управлять. Конечно, не так эффективно, как раньше, но вполне терпимо.

Рука опустилась на пояс и вырвала тульский пистолет, одновременно взводя курок. Несомненным плюсом перед кремневыми пистолетами было то, что новым куркам не требовалось иметь столь мощную пружину, а потому можно управиться даже большим пальцем.

Выстрел, конечно же, прошел мимо. Оно и до лучника не меньше тридцати метров, и стрелять пришлось навскидку, да и бесчувственная рука не больно-то способствовала точности стрельбы. Но польза от этого все же была. Опередив лучника всего лишь на долю секунды, он заставил его дернуться, в результате чего пущенная абреком стрела прошуршала в стороне от Шейранова. Мало ли что он боли не чувствует, можно ведь получить ранение и несовместимое с жизнью.

Воспользовавшись тем, что лучник спрятался за деревом, Шейранов побежал к нему, быстро сокращая дистанцию и одновременно выхватывая последний свой двуствольный аргумент. Ну, насколько быстро… Представьте себе вдрызг пьяного, проделывающего все это, и вы получите приблизительную картину происходящего. И тем не менее, когда лучник появился из-за дерева с натянутой тетивой лука, Сергей Федорович успел сократить разделявшее их расстояние метров на десять.

Останавливаться и целиться попросту некогда, и потом, это палка о двух концах. Получая шанс для точного выстрела, он и сам превращался в неподвижную мишень. Поэтому Сергей вскинул руку с пистолетом и выстрелил на бегу. В этот раз противник дернул плечом, и стрела вновь ушла в сторону.

Вот только горец скорее всего получил лишь царапину, потому что, отбросив лук, побежал навстречу Шейранову. Затевать рукопашную – глупее не придумаешь. Да, он не чувствует боли, но зато и не владеет телом Темлякова в должной мере, чтобы провести хотя бы один удачный прием, как, впрочем, и блокировать нападение противника.

Палец вновь надавил на спуск, и на этот раз пуля попала в цель. Пусть ранение несмертельное, но в плечо противнику прилетело знатно. Настолько, что он не смог воспрепятствовать даже пьяным движениям Шейранова, вооружившегося кинжалом. Один точный удар в сердце – и все кончено.

– Все, Сергей, расслабься. Больше противников нет.

– Как так нет? А где седьмой? – осматриваясь по сторонам и тяжело дыша, поинтересовался Шейранов.

– Сбежал.

– Как сбежал?

– Да вот так. Почувствовал, что пахнет жареным, и смылся. Он уже перебирается через гребень гряды, с которой спустился ты. А еще говорят, что трусость среди горцев не водится. Ого. А он, похоже, выйдет из этой истории с прибытком. Заметил твоих лошадей и уже навелся на них.

– Где-то теряешь, где-то находишь. А что до него, то скорее всего эти – и впрямь абреки или сборная солянка. Будь они родственниками или из одного аула, то сомнительно, чтобы он сбежал. Заклюют, потом ввек не отмоешься.

В этот момент Шейранов обходил сраженных противников, проводя контроль. Очень не хотелось бы заполучить какого-нибудь недобитка, способного пустить тебе в спину пулю. Дело, конечно, грязное, но, к сожалению, необходимое. Даже несмотря на то что Виктор, привязанный к дереву, смотрит на своего кумира ошалелым взглядом. От деловитости и спокойствия, с которыми Шейранов лишал жизни людей, а двое из них дернулись, получая свой удар в сердце, Веснина-младшего вырвало.

К сраженным первым, самым удачным выстрелом, неподалеку от привязанной ко вбитым в землю кольям Арины Шейранов подошел в последнюю очередь. Покончив с грязным делом, перерезал ее путы. Над ней не успели надругаться. Ее крик был вызван тем, что девушка осознала, что именно ее ожидает, когда ее начали раскладывать на земле. До его появления они только успели привязать ее и добраться до нижнего белья.

– Вы… Вы их всех… К чему это? Ведь вы победили, – ошалело лепетал Веснин-младший, когда Шейранов перерезал его путы.

– Не надо смотреть на меня, как на чудовище, Виктор. Это то, о чем не пишут в рыцарских романах. Это та самая грязь, о которой я тебе говорил. В войне нет ничего благородного. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Вот так вот, мой мальчик. Никакой я не герой, а самый обычный кавказец. Офицер Отдельного Кавказского корпуса, стоящего особняком в русской армии. Как бы это пафосно или грязно ни звучало.

– Но зачем было добивать раненых?

– Господи, какой же ты мальчишка! – не выдержала Арина. – Ты посмотри на Сергея, да с ним сейчас справится даже подросток, а из тебя защитник никакой. Целые дни, как маленький, носился со своими игрушками, а когда дошло до дела…

Вот уж от кого Шейранов не ожидал подобной выдержки, так это от нее. Вместо того чтобы истерить или грохнуться без чувств, она усадила его у дерева и начала осматривать раненое плечо. Правда, при всей ее решимости она понятия не имела, как подступиться к ране. Тут, кроме характера, не помешали бы еще и знания.