Кавказская Атлантида. 300 лет войны

В ответ на попытки русских отрядов закрепиться на берегу и в предгорьях объединенные силы черкесских племен в 1840 году фактически разгромили Черноморскую линию, взяв и разрушив четыре укрепления и вырезав гарнизоны в трех из них. В четвертом — Михайловском — защитники в последние минуты, когда горцы уже ворвались в укрепление, взорвали пороховой погреб, похоронив и остатки гарнизона, и множество атакующих.

Укрепления были восстановлены. Гарнизоны их несли тяжелейшие потери не столько от пуль горцев, сколько от лихорадки. И через девятнадцать лет боевых действий, не принесших решительного успеха ни той ни другой стороне, генерал Филипсон заключил — в конце 1859 года — мирное соглашение с абадзехами, фактически на компромиссных условиях.

Суть этого соглашения воспроизвел в воспоминаниях Милютин:

«В начале ноября явилась в лагерь (отряда генерала Филипсона. — Я. Г.) депутация от абадзехов с предложением условий примирения. Им объявлено, что требуется не примирение, а покорность, причем назначен срок для окончательного решения. К этому сроку неожиданно явился в Хамкетинский лагерь сам Магомет-Эмин в сопровождении большого числа абадзехских старшин с конвоем из 2 тыс. всадников. После продолжительных переговоров 20 ноября абадзехские старшины с Магомет-Эмином во главе принесли присягу покорности русскому царю с оговоркою, что народ абадзехский сохранит неприкосновенную веру, обычаи, земли и будет навсегда освобожден от податей и воинской службы»[171].

В Петербурге известие о присяге вызвало восторг. В этом событии увидели залог скорого замирения и остальных черкесских племен. Барятинский был пожалован званием генерал-фельдмаршала, а Филипсон получил высокий орден Святого Александра Невского.

Кавказский генералитет в большинстве своем отнесся к соглашению скептически и, несмотря на одобрение высшей власти, не склонен был его выполнять. То, что для Филипсона было принципиальным этапом, для Барятинского и Милютина являло собой тактический ход.

Не все просто было и с горской стороной.

Заключение мирных соглашений с горцами осложнялось тем, что не было единых представлений на этот счет не только между разными народами, но внутри одного народа. Ольшевский писал по поводу заключенного Филипсоном мира с абадзехами:

«Этот мир не мог считаться прочным как не заключенный с общего согласия абадзехского народа, а был махинацией нескольких десятков влиятельных лиц, во главе которых стоял Магомет-Амин. Этот мир был не только стеснителен для нас, как не дозволяющий действовать самостоятельно и сообразно с обстоятельствами, но был, по некоторым условиям, унизителен. Однако этот мир много способствовал к быстрой колонизации Западного Кавказа»[172].

Соглашение давало возможность строительства новых станиц и — вопреки утверждениям Ольшевского — на некоторое время обеспечило нейтралитет абадзехов.

Анализируя возможности переговорного процесса, надо иметь в виду ожесточенность и жестокость Кавказской войны. Торнау выразительно и лапидарно очертил ситуацию: