Кавказская Атлантида. 300 лет войны

«Ты не удивишься, когда скажу тебе об употребляемых средствах. В местах, где я был, в первый раз слышен был звук пушек. Такое убедительное доказательство прав наших не могло не оставить выгод на моей стороне. Весьма любопытно видеть первое действие сего невинного средства над сердцем человека, и я уразумел, сколько полезно владеть первым, если не вдруг можно приобрести последнее».

Шутливый тон дружеского письма не скрывает жесткого смысла — лояльность достигается грубым насилием. Сердечное расположение горцев стимулируется картечью.

6 января 1820 года он в письме Давыдову буквально повторяет любимую мысль Цицианова. Он пишет:

«Я многих по необходимости придерживался азиатских обычаев и вижу, что проконсул Кавказа жестокость здешних нравов не может укротить мягкосердечием».

Небезосновательное представление о насилии как главном регуляторе взаимоотношений вольных обществ и ханств на Кавказе привело Цицианова на первом этапе его командования, а затем и Ермолова к выбору в пользу насилия как единственного результативного метода достижения цели. Компромиссные методы представлялись исключительно вынужденными.

Завоеватели не учитывали разницы между внутренними взаимоотношениями горских народов между собой и ситуацией, когда в этот сложный и многообразный мир с широким спектром регуляторов вторгается внешняя и чуждая сила…

Ермолов не был садистом и людоедом. Но его логика категорически не совпадала с логикой горцев. Идея же поисков взаимоприемлемого варианта отношений была чужда обеим сторонам, да и нереалистична в то время психологически.

То, что Ермолов далее пишет Меллеру-Закомельскому о горцах, буквально воспроизводит пассажи Цицианова.

Ермолов в 1820 году:

«Они даже не постигают самого удобопонятного права — права сильного! Они противятся».

Цицианов в 1803 году:

«Сильному свойственно приказывать, а слабый родится, чтоб сильному повиноваться».

Установка на право сильного у просвещенного европейца Ермолова, равно как и у достаточно просвещенного Цицианова, следствие принципиального отрицания миропредставлений горцев. Из этого фундаментального конфликта не было благополучного мирного выхода. Ибо для горцев покориться означало крушение мира. Для Ермолова же введение «барабанной цивилизации» — порядка! — на Кавказе мыслилось благодеянием для горцев и для соседних российских земель. Не говоря уже о престиже империи.

Ермолов пишет: