Кавказская Голгофа

   Храм, настоятелем которого был протоиерей Петр Сухоносов, тесноватый. Он достался православной общине «Слепцовки» еще от старообрядцев, когда-то владевших этим помещением. Раньше оно было еще теснее и скорее напоминало обычный жилой дом: только крест над крышей свидетельствовал о его церковном назначении. Когда верующие обнесли свой храм светлой верандой, народ смог помещаться уже и в боковых коридорах, откуда хорошо слушать службу. За три года до трагедии веранду обложили красным кирпичом на средства, выделенные Президентом Ингушетии Русланом Аушевым, а саму церковь тоже немного расширили со стороны алтаря. Одновременно на президентские средства был построен небольшой церковный дом гостиничного типа. После реконструкции Батюшка ласково называл свою церковь «собориком», в нем стало больше света и воздуха.

   Когда с конца 1980-х годов в этом крае началось восстановление разрушенных храмов, некоторые молодые священники недоумевали, почему их старший наставник и опекун протоиерей Петр Сухоносов продолжает ютиться в своей тесноте. Вроде средства на строительство нового храма в Слепцовской были, власти не возражали, местное казачество тоже обещало поддержку, а отец Петр не спешил разворачивать стройку. Почему? Кто знает... Может быть, он уже тогда предвидел духом, что близко, слишком близко время, про которое сам Батюшка будет с болью писать своим чадам, оказавшимся в изгнании: «Лед тронулся, и теперь его не остановишь...» Возможно, отец Петр прозорливо чувствовал, что начался необратимый отток верующего православного населения из Чечено-Ингушетии, и скоро в храмы просто некому будет ходить. Уже в 1992 году под покровом ночи группа вооруженных чеченских бандитов ворвется в новый храм Святителя Николая Чудотворца в станице Ассинской и откроет стрельбу из автоматов по алтарю и святым образам, а молодой настоятель чудом останется жив. Протоиерей Петр Сухоносов как опытный и прозорливый пастырь сознавал, что перед лицом надвигавшихся грозных испытаний важно было уберечь оставшуюся в станице паству, укрепить ее духовно. Возможно, знал он и то, что на строительство нового храма у него просто не хватит ни сил, ни здоровья, ни времени... Поэтому продолжал служить в своем стареньком «соборике», приютившемся в тихом проулке недалеко от центра станицы.

   Несмотря на реконструкцию и некоторое увеличение церковной площади, в большие праздники люди по-прежнему не могли вместиться в храм, поэтому часть молящихся оставалась во дворе. Однако порядок здесь царил всегда: люди знали, где купить свечи, куда поставить воду или куличи для освящения, куда передать записочки. Никто не входил в храм в грязной обуви: для ее чистки во дворе стоял кран с желобком, где заранее были приготовлены тряпочки и веник.

   Порядок и чистота царили и в самом храме. На иконах – ни паутины, ни пыли; окна, двери, пол и кровля всегда выкрашены. Чаша, кресты начищены до блеска. Напрестольное Евангелие тоже в идеальной чистоте. С правой стороны от главного входа стоит большое Распятие Спасителя, над которым немного в сторонке находится старинная икона святой великой благоверной княгини-инокини Анны Кашинской: Батюшка глубоко почитал эту многоскорбную русскую подвижницу. Слева – место для клироса и чтецов. Стены церкви украшают многочисленные иконы, а на веранде разместилось великое множество репродукций и фотографий. Среди них – дореволюционные снимки уничтоженных в 20–30-е годы кавказских храмов, фотографии церковных событий давних лет. Все находится в рамочках, под стеклом, и содержится в чистоте. Вдоль стен веранды лавки, покрытые самодельными ковриками: сюда люди могли присесть, ожидая батюшку, или же давая отдых немощным ногам.

   Отец Петр любил церковную живопись, глубоко почитал святые иконы. Не только в храме, но во всех церковных помещениях можно видеть огромное количест- в ° самых разнообразных икон: рядом с древними образами в сверкающих окладах стоят цветные литографии и совсем скромные иконки, написанные любительской кистью. Батюшка искренно восхищался ста-ринными образами и гравюрами, приготовленными у него в пономарке практически ко всем праздникам. Показывая их близким, с восторгом говорил: «Посмотрите, какие живые лики, какие краски!» В Киеве у своего знакомого иконописца и реставратора он поновлял потемневшие образа, заказывал новые иконы.