Кавказская Голгофа

   БЛАГОГОВЕЙ ПЕРЕД РЕЛИГИОЗНОЙ КНИГОЙ – ОНА СВЯТЫНЯ!

   Ее очень трудно найти – береги ее!

   Читай почаще книгу эту,

   Она ведет тебя ко Свету,

   Она научит тебя жить,

   Трудиться, верить и любить».

   В конце книжки тоже была листовка: «Кто такие чародеи? Это ОБМАНЩИКИ, вводящие в заблуждение и заблуждающиеся сами... Все верящие чародеям и боящиеся их, пребывают в обмане. Верить же обману неразумно и грешно». Часто отец Петр вкладывал в книги листовки, содержащие краткие сведения о необходимости срочного крещения.

   «Книги – как дети, – говорил он, бережно беря в руки церковную книгу, – они ведь тоже просят и тепла, и заботы, и любви нашей». Искусству переплета и ремонта книг отец Петр посвятил даже специальную книгу, которую написал сам, отпечатал собственноручно на машинке и давал читать людям, в которых видел такую же любовь к переплетному делу.

   Батюшка любил дарить близким людям духовные книги, иногда подписывая их своими словами. Вот, например, дарственные надписи в книгах, хранящихся у Елены Михайловны Гуриной, которая ныне проживает в Краснодарском крае: «На незабвенную молитвенную память рабе Божией А., детям, внукам и правнукам с Родины от настоятеля Слепцовского храма Покрова Божией Матери», «А. и Елене, Жене и Максиму на все годы и в память посещения нами ст. Ильской 10 марта 1994 года. Просим святых молитв ваших. Недостойный протоиерей Петр».

   Духовных чад смущало то, что это были очень дорогие по цене церковные книги, на приобретение которых они сами не решались потратить свои деньги: «Жития святых» святителя Димитрия Ростовского, прекрасные издания Святого Евангелия, произведения святых отцов Церкви и русских духовных писателей. Кое-кто пробовал скромно отказаться от такого дорогого подарка, на что Батюшка отвечал: «Вы мне тоже очень дороги...» Он печалился, когда видел или узнавал, что кто-то пользовался церковной книгой или газетой неаккуратно, без должного благоговения, не считая их носителями живого слова Божия.

   «Газета святая и равна Священному Писанию и тем не менее она погибнет, да еще кощунственно! После первого прочтения, полежав даже недолгое время, она идет в расход в непредвиденные, не лучшие места. А в ней иконы, Святое Писание! Почему так бывает? Можно отвечать на это в десяти листах, но нет времени. Ведь что такое газета? Периодика? На злобу дня? А в церковной газете - «ГЛАГОЛЫ ЖИЗНИ ВЕЧНОЙ». Даже вчера, возвращаясь с престола Святителя Николая, вижу, как в храме продавец заворачивает иконы в газету ЦЕРКОВНУЮ! Она помялась и, значит, будет выброшена. А она ж равна той самой иконе! Да, советское время осквернило газету безбожием, и это потянется на многие годы», – с горечью пишет Батюшка про современное отношение к церковной газете.

   «Ночью вскрыл Ваше письмо, и скорей писать Вам. Тороплюсь к поездке в Пятигорск на конференцию церковную и проверку здоровья. Прочел только утреннюю молитву, – отвечает Батюшка своему воспитаннику, занимающемуся изданием православной газеты. – Письмо ваше чрезвычайное, подобное взрыву бомбы. Дело в том, что нужно срочно спасать Вашу газету. Надо же... Вот и тороплюсь».

   Что же так взволновало батюшку? Что побудило его незамедлительно сесть за ответное письмо? Отец Петр исходит не только из целесообразности и полноты содержания новой православной газеты, но и ее формата.

   «Надо поменять его! – убежденно пишет отец Петр. – И это не трудное дело, но спасется газета. Ваша газета форматом 30 х 40 см напечатана, а это очень неудобно для чтения и хранения. А вы сделайте 30 х 20 см один лист – промерьте, это будет как журнал. Сейчас в Вашей газете два листа, а то будет 4 – и все тут. Посередине скрепочка хоть одна, если две жалко. Такие примеры уже есть. В Ставрополе выходит «Провинциальная мысль», очень хорошо. Газеты формата 30 х 40 см подшиваются только в организациях, а не дома. А формат 30 х 20 см хорошо сохранять среди журналов. Кланяюсь в ножки Владыке Софронию, отцу Петру, редактору, и прошу простить меня за дерзость...»

   «Неужели слесари-механики и сами не в силах повернуть шрифт в станках на 90 градусов? – озабоченно делает Батюшка приписку в другом своем письме. – Простите, наверное, это действительно не просто. Только сейчас нашел и прочел с удовольствием русскую газету «Непобедимая и непостижимая». Но как ее сохранить – не придумаю...»