Кавказская Голгофа

   «Но я никого не приглашал», – удивленно признался тот, увидев на пороге священника. Тогда отец Петр пояснил, что об этом его попросила незнакомая женщина – и протянул больному листочек бумаги с адресом, написанным ее рукою. «Да, это почерк моей мамы», – изумился больной и добавил: «Но ведь она три года как умерла...» На стене висела фотография: «Вот эта женщина приходила вчера ко мне», – сказал Батюшка, взглянув на фото, что висело в комнате. «Это и есть моя покойная мама, – сказал растроганный сын, – и раз она прислала Вас ко мне, то я исполню все, что она велела». Отец Петр исповедал больного и причастил его. Рассказывают, что вскоре после этого он мирно отошел ко Господу...

   Антонина Чеботаева, близко знавшая батюшку многие годы, тоже вспоминает об одном поучительном для нее случае.

   «Я работала на заводе по сменам, очень уставала после ночи, но все равно старалась не пропустить ни одной службы. И вот как-то, придя после ночной смены, я пришла в храм. Народу было мало. Я стою и прямо сплю, ничего не могу с собою поделать, глаза сами слипаются. Смотрю на певчих, а они так слаженно, красиво поют. Я и подумала тогда, глядя на них: «Хорошо им! И спать, наверное, не хочется, и мысли дурные в голову не лезут...» Стою так, рассуждаю про себя, и вдруг ко мне подходит мой дядя Иван Филатович – он пономарем был у нашего отца Петра – улыбается и говорит мне: «Дочка, Батюшка велел передать тебе, чтобы ты шла на клирос и помогала певчим». Как я могла ослушаться? Пришла на клирос и говорю регенту, что Батюшка благословил меня попеть с вами. Та, не говоря ни слова, поставила меня рядом с другими певчими. И что же? Такие лукавые мысли в голову полезли, такая грязь, что не только петь – я не знала, куда деться от своих мыслей! Так Батюшка Петр прозорливо увидел, о чем я думала, когда стояла в храме, и вразумил меня...

   Вообще же он никого прямо не обличал в грехах и проступках, которые видел, казалось, насквозь. Обычно в присутствии человека, которого хотел вразумить, Батюшка начинал разговор как будто о ком-то, притом без всякого зла или укора, а по доброму. После такой беседы пришедшему становилось понятно, что Батюшка о нем рассказывал...

   Вскоре после того, как отец Петр приехал к нам на служение (а мы тогда жили в соседней станице Троицкой), и молва о нем стала быстро распространяться среди простых людей, мне однажды было ночное видение. Я увидела нашего батюшку, выходящего из алтаря навстречу народу со Святой Чашей, а за ним величественно шествовали все семь Архистратигов Божиих с большими горящими свечами. Мы все, стоящие в храме, поклонились им до пояса – и я проснулась. Когда об этом видении я рассказала своим родителям – а они были очень богобоязненные и благочестивые – то они сказали мне, что отец Петр действительно Божий человек...»

   Валентина Николаевна Алейникова, исполнявшая портняжные поручения Батюшки, рассказывает об одном эпизоде: «Иду я как-то из ателье, в котором работала, и несу к батюшке хорошую чистую бумагу для изготовления лекала. Иду, а сама думаю: бумага-то чистая, она может батюшке пригодиться для письма, отдам ему, а лекало я и из обычных газет сделаю. С такими мыслями подошла к отцу Петру, а он как будто прочитал их и говорит: «Ты лекало сделай из обычных газет, а бумага эта тебе самой еще пригодиться, прибереги ее. У меня же бумаги на письма хватит». Я прямо замерла от неожиданности: не успела и подумать, а Батюшка уже про все знал».

   Как-то из соседней станицы на службу в «Слепцовку» приехала прихожанка Нина и остановилась заночевать у церковного сторожа Раисы. Разговорились о том, о сем. «А ты не замечала, – вдруг спрашивает Нина, – что у нашего Батюшки есть дар прозорливости?» Потом разговор перешел на другую тему. Утром Нина пошла в храм. Вдруг видит, как навстречу идет сам отец Петр и тихо обращается к ней: «Нина, откуда Вы знаете, что я прозорливый? Никому больше об этом не рассказывайте: это все неправда...» Но это была правда, которую Батюшка скрывал от людей по своей великой скромности.

   Исцеление от немоты