Кавказская Русь. «Где кровь Русская пролилась, там и Земля Русская»

На первые две загадки ответить проще. Русы и не собирались состязаться со всеми полчищами каган-бека. Как Александр Македонский под Гавгамелами не собирался истреблять рыхлое, пестрое воинство Персидской державы. Он, с небольшой личной дружиной, ударил в центр, на гвардию «бессмертных» царя Дария. После того как македонцы разбили и обратили в бегство царских телохранителей, остальная армия попросту разбежалась. Примерно так же, надо полагать, обстояло дело и в Восточном походе Святослава. Серьезным противником было тридцатитысячное наемное войско, охранявшее Итиль, – и только оно. Это – ответ и на вторую загадку. Святославу не пришлось, или почти не пришлось, воевать с кочевниками. Его противниками стали наемники, чьим домом была не степь, а казарма. Кочевых же вассалов каган-бек просто не успел мобилизовать. Как уже говорилось, свой путь к Итилю Святослав проложил по землям племен, никогда не бывших верными подручными хазар. В землях буртасов он не встретил серьезного сопротивления, в землях булгар его и подавно должны были принять с распростертыми объятиями.

Но все это требовало скорости. Как войско Святослава – по тому же Диакону состоявшее в основном из пеших кольчужников – могло поспорить в скорости с наемной кавалерией Хазарии? И здесь нам приходит на помощь летопись. Она, как известно, говорит, что Святослав «ходил легко, аки пардус». Пардус – гепард, с которым на Руси охотились на степную дичь. Молниеносно быстрый в спринтерских рывках на короткие дистанции (до 128 км в час), зверь этот быстро утомляется. Поэтому к месту охоты пардуса подвозили на коне, на специальном сиденье позади седла. Вот мы и подошли к разгадке тактики Святослава. Его тяжелая пехота передвигалась от одного места сражения к другому верхом! Так они могли оказываться в самых неожиданных для врага местах, и не вымотанные дальним переходом, а готовые к бою. Ведь ездить-то на коне на Руси умели все без исключения мужчины! Немалая часть войска могла перемещаться и на ладьях – ведь своего военного флота, как отмечал аль Масуди, у хазар не было.

Так или иначе, Хазарский каганат, старый враг Руси, был повержен. Славянские невольники стали свободными людьми, те из них, кто еще помнил волю, получили возможность вернуться в родные края. Славяне Дона и Кубани, те самые славяне с горы Кавк ибн аль Факиха, из бесправных, забитых данников-полурабов превратились в полноправных подданных великого князя русов. В руинах лежали белокаменные «кондоминиумы» «белых хазар», под стенами которых их «черные» земляки торговали своими детьми. Опустели рабские торжища Византии и Багдада. Над Предкавказьем теперь довлела власть русских князей Тъмутороканя. Первым из них, известным нам, был сын Святослава, имя которого византийский хронист Скилица передает как «Сфенго» (Свен? Звенко? Звяга?). Мы ничего не узнали бы о его существовании – русские летописцы молчат о нем, – если бы в 1015 году в крымских владениях Восточного Рима не вспыхнул мятеж и к власти не пришел крещеный хазарин Георгий Чула. Пока Восточно-Римская империя собиралась с силами, мятежники уже были разбиты силами русов, во главе которых стоял «брат архонта россов Владимира», загадочный «Сфенго». Он разбил мятежников и лично пленил Чулу. Вряд ли он сделал это из теплых чувств к православной империи, да и сам, судя по молчанию чернецов-летописцев и явно нехристианскому имени, скорее всего был язычником, но вот появление по соседству государства, управляемого хазарином, пусть трижды крещенным, очевидно, очень не понравилось русскому правителю Тъмутороканя. Память о Хазарии, зловещем чуде-юде, темном царстве Кошерищ, была еще слишком свежа.

Что до отца загадочного «Сфенго», то Кавказ не забыл его, и народы, освобожденные от нависшей над ними туши рабовладельческой империи, присматривались к его походам не без сочувствия. Так, армянин Стефанос Асохик в Х веке утверждает, что русы великого князя Святослава Храброго пришли в дунайскую Болгарию не как захватчики – как изображают дело хронисты Восточного Рима и, вслед за ними, наши «объективные» историки, – а как союзники и защитники болгар от византийских завоевателей.

Снова иноземные летописцы оказываются более справедливыми и почтительными к нашим предкам, чем их потомки. Чем мы.

Глава 5 Дербентская эпопея эмира Маймуна и его русской дружины