Кавказская слава

Земцов поднялся с барабана, на котором сидел во все время беседы, скомандовал, и рота егерей промаршировала вправо, развернулась и стала фронтом к дороге, взяв ружья «на руку». Генерал намеревался отодвинуть бегущих как можно дальше от солдат своего полка, зная, что страх, паника заразительны, как оспа или чума.

— Уезжайте, князь, уезжайте! Я тоже здесь долго не задержусь. Нам бы мост успеть сжечь, вот это было бы дело…

Александрийский полк уже был на марше. Ланской повел гусар ближе к городу, к мосту, также по краю предместий. Но когда Валериан догнал командира, генерал приказал колонне остановиться.

К мосту было уже не подобраться. Разноцветная бурлящая масса выливалась из городских улиц и медленно, словно в узкую воронку, втекала между черных перил, пробиралась по щелястому, потрескивающему настилу. Коляски, брички, артиллерийские упряжки, санитарные повозки, группы пеших и конных — все суетились, кричали, пробирались вперед, отжимая слабых в стороны. Валериан увидел, как человека выдавили сквозь сломанные перила, и он, крича, полетел спиной вперед, вниз, в мутную, стылую воду; пробил поверхность, ушел в глубину и не вынырнул.

— Туда мы не сунемся, — твердо сказал Ланской. — Можно попробовать вброд. Речка не так уж и глубока. Если и придется плыть, саженей десять.

— Больше, — отозвался Приовский. — Насколько не знаю, но больше. Поднялся вода со вчера.

— Ну пятнадцать! — Ланской махнул раздраженно. — Все лучше, чем в этой каше. А пока подождем. Вдруг еще пригодимся.

Они ждали не более получаса, замерзая на колючем ветру, рвущемся порывами с севера, словно предвещая приближение вражеской армии. Потом ударили пушки, за ними послышалась трескотня ружей. Сначала стреляли с той стороны города, у дамбы, где седьмой егерский прикрывал подходы к Борисову. Затем ружейная стрельба прекратилась. Валериан понял, что Земцов, как и говорил ему, отводит два своих батальона, снимает приданную ему артиллерийскую роту и ведет их к мосту.

Французы поменяли прицел и стали бить прямо по городу. Страшно закричали люди, обыватели побежали из домов, не надеясь уже более отсидеться за рублеными стенами, в подвалах с картошкой, капустой, наквашенной на зиму.

— Горит! — крикнул Новицкий.

Над центром города, где-то в районе площади, где вчера они окружили и принудили к сдаче поляков, поползли вверх черные завитки дыма. Ветер раскачивал их из стороны в сторону, клонил к крышам, разбрасывая искры по легким, подсохшим за лето дощечкам гонта.

— Там же госпиталь! — охнул Валериан. — Там же Вострецов…

— Там и другие! — оборвал его резко Ланской. — Что же, прикажешь теперь, полковник, всем эскадронам идти одного майора спасать? Должны быть те, кому этим заниматься по штату положено. А у нас с тобой иные задачи. Я бы на месте французов в город бы и не сунулся. Зажег его, чтобы нас вымести поскорее, и поспешил бы в обход. Вот здесь какая поляна хорошая! От домишек до самой этой Схны, Цхны версты полторы будет. Березина видна, мост нарисован, как на картинке. Подведи пушки и бей себе беспрепятственно. Такая каша заварится!

Валериан оглянулся, и ему почудилось, что вдали, из-за еле видных строений, показались какие-то конные. Он тронул Проба, чтобы отъехать чуть в сторону, присмотреться. И в следующую секунду в оставленную им группу ударило перелетевшее город ядро.

Несколько секунд Валериан смотрел бессмысленно, словно отказываясь верить тому, что видят его глаза. Только что здесь на белом жеребце сидел командир александрийцев, генерал-майор Ланской. Теперь там лежала бесформенная груда кровавого мяса, обломков костей. А рядом бился, мычал, всхлипывал обрубок человеческого тела, укороченного почти вдвое. Тот же самый снаряд, что сокрушил Николая Сергеевича, ударил в стоявшего рядом Приовского и оторвал полковнику обе ноги. На несчастных животных Мадатов и не смотрел.

Кто-то отчаянно закричал рядом. Штабс-ротмистр Назаров зажимал запястье, из которого хлестала кровь. Его сосед рвал с плеча ментишкет[15], надеясь успеть наложить приятелю жгут.

Проб захрапел, попятился, но Валериан ударил его шпорой, заставил приблизиться к убитым. Анастасий Иванович тоже уже затих, кровь вытекла из страшной раны быстро.

— Смотрите, князь! — позвал Новицкий. — Французы!

Там, где только что был виден конный дозор, шеренга за шеренгой, взвод за взводом выезжали кирасирские эскадроны. А за ними, Мадатов был в этом уверен, уже двигаются роты конной артиллерии. Кавалерия, угадывал он за французского командира, ударит, сомнет заслон и освободит место для пушек.

Тогда весь корпус Ланжерона, застрявший у моста через Березину, превратится в такую же груду мяса, какой стали только что Ланской и Приовский.