Кавказская война

Обращаясь к образованным кругам, несущим на своих плечах житейские тягости, некого, кажется, убеждать в той истине, что мы находимся в полном нравственном разброде и что в таком положении нельзя оставаться. Громадное большинство наших развитых людей сознают необходимость организовать русскую жизнь, дать ей средоточие. Но если большинство пришло к сознанию этой потребности, то взгляды его на причины нашего общественного разобщения, а стало быть, и на средства к излечению, очевидно еще не объединились. Наше образованное и даже просто практическое большинство, официальное и частное, видит необходимость устроить нынешний непорядок, поставить объединение на месте разлада и предоставить управление местной жизнью, вершение чисто общественных задач, благонадежным рукам, но чьим именно рукам — это вопрос еще колеблющийся. Он колеблется потому именно, что на него смотрят почти исключительно с одной только стороны, формальной и внешней — со стороны задач местного самоуправления; между тем как в нем заключается еще внутренняя и гораздо важнейшая сторона, чисто нравственная — вопрос о нашей общественной цельности, о развитии и организации русского мнения, русских направлений и русской сборной деятельности, которые могут сложиться и явно высказаться только в твердо установленном круге людей сознательных, понимающих друг друга и свои права, привыкших к совокупному действию, идущих к одной цели, хотя бы различными путями. Без этих условий у нас никогда не сложатся большие, дисциплинированные группы единомышленников и не окажется господствующего мнения, т. е. Россия никогда не станет нравственно организованной страной. Известно, что никакое тело, растворенное в слишком большом количестве жидкости, не кристаллизуется. Вот важнейшая сторона вопроса. Время требует (надо прибавить — всегда требовало) объединения русского исторического слоя, выросшего и вырастающего из слоев стихийных, способного осуществить в себе самостоятельную умственную жизнь России и стать сознательным, ответственным во всем своем объеме орудием верховной власти, для развития нашего будущего. Эта вторая потребность очевидно господствует над первой — над пригодностью тех или других форм местного самоуправления, хотя в то же время дает и ей самой правильный исход. В русских уездах существует только то разумное общество, которое существует в Русском государстве; устройство швейцарского кантона в такой степени не соответствует состоянию нашего уезда, в какой общее устройство швейцарского союза не соответствовало бы состоянию русской империи. Задача текущего времени резко отличается от той, которую большинство нашего общества радостно приветствовало в начале шестидесятых годов; тогда, выйдя в первый раз на волю из полуторавековой школы, мы желали прежде всего осуществления своих заветных, хотя напускных идеалов; теперь же нам приходится думать об удовлетворении нашим вопиющим потребностям. Мы пожили с тех пор и понабрались опытности.

Можно спокойно ожидать часа, когда мнение о необходимости общественной связности, так же как о невозможности оставить народную толпу без просвещенного руководства, станет всеобщим между нашими образованными людьми. Но каким путем достигнуть этих целей? В этом отношении, насколько можно оглядеться в нынешней пестроте взглядов, существуют три главные мнения: одни думают, что дело обойдется само собой, без законодательных мер, и что наш культурный слой собственной силой всплывет наверх, что мы срастемся потихоньку; другие, сознающие потребность объединения без проволочки и не верящие быстрому торжеству одних нравственных начал в неустроенном обществе, хотят исключительного господства ценса, с устранением всякой сословности; третьи, наконец, и мы в том числе, доверяют так же мало спасительному действию ценса в самом себе, как и самобытному торжеству разума, и думают, что в человеческом обществе, как и в вещественном мире, ничто не слагается без центра тяготения.