Кавказская война

Между тем как западный берег Закавказья лежит в нескольких днях пароходного плавания от Мальты и Тулона, с восточного можно протянуть руку в самую глубь Азии. При железной дороге из Поти в Баку Астрабад будет такой же европейский город, как Одесса. Европейский властитель Закавказья может господствовать беспрекословно над азиатской Турцией, Персией и Закаспийским краем, перешагнуть на Аральское море и Амударью, которая судоходным путем доставит его до Балха, куда уже заглядывали англо-индийские войска. Со стороны России Закавказье ограждено сплошным горным хребтом, заселенным, сплошь до мая 1864 года, самыми варварскими и воинственными племенами. Достаточно было поддерживать такую границу в состоянии независимости, чтобы никто и никогда не мог через нее перешагнуть. Если бы мы не заняли благовременно закавказский край, стоило бы только морской державе стать туда ногою и спустить несколько военных судов в Каспийское море — и мы не могли бы даже мечтать о том, чтоб атаковать ее в подобной позиции, не превзойдя морским могуществом наших соперников.

Положение азиатских дел довольно мало известно русскому обществу. Но всякий, занимавшийся историей, знает, что падение общественное продолжается в Азии уже несколько столетий. Сам собою предстает вопрос: при нынешнем разложении азиатского мира в политическом и всяком другом отношении, таком разложении, что надобно видеть его, чтобы понять, до чего оно простирается; при нынешнем бесцеремонном обращении европейских, особенно же морских, держав со всем, что только есть азиатского в мире, — как долго оставался бы без хозяина такой господствующий по своему положению кусок земли, как закавказский край? После восточной войны, например, когда союзники могли распоряжаться в Черном море как хотели? Да и теперь, с тех самых пор, как бессилие Турции растворило настежь двери обоих проливов? Собственные средства обороны Закавказья, как мы его застали, были совершенно ничтожны. Истерзанная Грузия приняла бы всякое покровительство, менее охотно, чем наше, конечно, но все-таки приняла бы; ей было не до разборчивости, когда ни один из жителей ее не был обеспечен в одном часе жизни. Остальные страны Закавказья были в несколько лет покорены десятью тысячами русских войск, несмотря на войну с Персией и Турцией. Вот итог сил, который был нужен для того, чтобы занять и удержать Закавказье. Оборона его против России была бы делом чисто морским.

Я глубоко убежден, что кавказский перешеек не остался бы до 1864 года при одних своих туземных хозяевах и что если он не обращен в чудовищный Гибралтар, преимущественно против нас, то этим мы обязаны исключительно тому обстоятельству, что успели заблаговременно перешагнуть горы.

Но если бы закавказский край был действительно обращен в громадный Гибралтар, каковы были бы для нас последствия?

Я думаю, очень нехорошие. Первым последствием было бы то, что Черное и Каспийское моря, из внутренних бассейнов, какими они должны быть, стали бы достоянием недругов, и нам бы не дали выпустить на их воды ни одной лодки, и это уж навсегда. Но этого мало. Мы были бы тогда относительно морской державы, занимающей Кавказ, в положении бессильной Греции, и каждый Пасифико [38]стал бы командовать Россией. Надобно вспомнить, что вся южная часть европейской России создана Черным морем. Покуда мы не овладели северными берегами его, Россия кончалась к югу пустыней, где могли жить только рассеянные хуторяне, довольствовавшиеся всем со своего куска земли, так как ни продавать, ни покупать там было нечего. Край этот заселился тогда лишь, когда открылись ему сообщения с целым светом. Черное море есть окошко, которым воздух и свет входят в южную Россию, считая тут Новороссию, Малороссию, киевское генерал-губернаторство, донскую землю и Северный Кавказ. Наша южная железная дорога примкнет к Черному морю всю южную половину России и, вероятно, сделает его первым по важности из русских морей. Но европейский владелец Закавказья мог бы каждую минуту запереть это окошко. Через 24 часа после написания телеграфической депеши в Лондоне или Париже Черное море обращалось бы для нас в ту же безвыходную степь, какая замыкала Россию с юга до времен Екатерины. То, что теперь может предпринять только великий европейский союз, находилось бы тогда в руках одной морской державы. Пользование Черным морем было бы для нас чем-то вроде награды за хорошие отношения к владельцу Закавказья.