Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

Раз, во время переговоров с карачаевцами, в их же горах, он, раздраженный упорством и несговорчивостью их, грозно взмахнул нагайкой и крикнул: “Прочь с глаз моих!” И несмотря на то, что отдалившись от казаков, он стоял перед ними один, из сотни карачаевцев не нашлось ни одного, который осмелился бы выстрелить в него: они разбежались, как школьники, от грозного окрика.

Понятно, что влияние Якубовича было в горах огромно; одного имени его, предположения присутствия его, слуха о нем иногда достаточно было, чтобы удержать горцев от нападения на Кабардинскую линию. Впоследствии самая наружность его, с высоким челом, у самого виска пробитым черкесской пулей, и никогда не заживавшей раной, прикрытой черной повязкой, производила поражающее впечатление на умы горцев.

Розен, один из известных декабристов, служивший на Кавказе уже в 1837 году, рассказывает, что и в его время многие на Кавказе еще помнили о подвигах Якубовича или слышали о них. Штабс-капитан Кулаков, бывший когда-то у него вахмистром, говорил о нем Розену со слезами, вспоминая, что Якубович был родным отцом для солдат, добычу делил всегда справедливо на всю команду, а себе не брал никогда ничего.

В Кабарде Якубович пробыл недолго; в 1823 году мы его встречаем уже в действиях против закубанских черкесов, на новом и более широком поприще для его предприимчивости и мужества.

К тому же времени ширванские батальоны вместе с полковником Кацыревым ушли также на Кубань, и охранение всей Кабарды осталось на одном Кабардинском (бывшем Казанском) полке, под командой полковника Подпрядова.

Кабарда, занятая теперь русскими укреплениями, навсегда разделяет воинственные народы Кавказа на две отдельные части, образовавшие на все будущее время два совершенно независимых друг от друга театра военных действий, и сохранение в Кабарде спокойствия становится делом особенной важности. К тому же по ней, как по краю наиболее умиротворенному и безопасному, пролегла под защитой крепостей и новая Военно-Грузинская дорога, охранение которой лежало также на обязанности Кабардинского полка. Таким образом, на долю Подпрядова выпала трудная задача, которую он и выполнил с редким успехом.

Главным укреплением в Кабарде считался Нальчик, а потому здесь и поместился Подпрядов со своим штабом, перейдя туда из Екатеринограда. Ему приходилось в одно и то же время держать в повиновении всю Кабарду, наблюдать за верхним течением Кубани, из-за которой все еще пытались прорываться под предводительством беглых кабардинских князей партии черкесов, и охранять военную дорогу. В течение нескольких лет новый Кабардинский полк, подобно старому Кабардинскому полку, некогда оберегавшему Грузию от лезгин на Алазани, теперь удерживал в спокойствии всю Кабарду и оберегал центр Кавказской линии. В постоянном напряженном ожидании тревоги, постоянно в полной готовности двинуться при первом известии на угрожаемые пункты, преследуя или прогоняя партии, полк выносил на своих плечах тяжелую и беспокойную кордонную службу, более свойственную коннице.

Подпрядов командовал войсками в Кабарде до осени 1824 года. Он оставил по себе честную и славную память. Обозревая новую линию, Ермолов не мог не обратить внимания на удивительный порядок, в котором содержались все укрепления, с обширными казармами, с прекрасными огородами, со всеми удобствами для жизни женатых солдат, и оценил труды Подпрядова. “Прекращая долговременное служение свое,– объявлялось в приказе по корпусу,– господин полковник Подпрядов примет изъявление совершеннейшей признательности, как последний долг, принадлежащий уважаемому по службе товарищу”.

Громы военных бурь в Кабарде все более и более затихали, с тем чтобы в 1825 году вспыхнуть последним пламенем возмущения – и потухнуть навсегда, оставив все тревоги боевой жизни соседнему побережью Кубани.

XXV. ПРАВЫЙ ФЛАНГ

Течение Кубани распадалось ко временам Ермолова на два независимых района. От Баталпашинска, немного повыше устья Малого Зеленчука, по правому берегу, чрез редут Святого Николая, чрез крепости Прочноокопскую и Кавказскую и до устья Лабы шла, мимо Ставрополя, так называемая Кубанская линия, оканчивавшаяся Усть-Лабинским укреплением. Это был правый фланг Кавказской линии. А далее, вниз по Кубани, до самого Черного моря, лежала уже земля черноморских казаков, имевшая с Кубанской линией общего врага, тесно связанная с нею общими интересами, но отделенная от нее и в административном и в военном отношениях под власть отдаленных херсонских губернаторов. Ермолову скоро, именно в 1821 году, пришлось взять под свое заведование и под защиту малочисленных кавказских войск и Черноморию, но тем не менее она не слилась с Кубанской линией, и каждый из этих районов вел особую борьбу.

По другую сторону реки жил дерзкий и надменный враг, превращавший мирный быт прикубанских русских поселений в вечно тревожную пограничную кордонную службу.