Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

Дело Косякина было прологом к суровой драме, готовившейся совершиться на Кубанской линии. Войска еще не были с сборе, а лазутчики доносили то и дело, что где-нибудь на обширном пространстве между станицами Кавказской и Григориополисской нужно ожидать большого прорыва.

Участком тем заведовал полковник Урнижевский, командир Тенгинского пехотного полка. Он принял все меры к охранению станиц и донес обо всем Сталю, который, со своей стороны, выставил в виде репли небольшой отряд у Недреманной горы. Но Сталь допустил серьезную ошибку, составив отряд из одной пехоты; пехота же, конечно, не могла не только опережать, но и просто преследовать конного неприятеля, отличавшегося в своих нападениях быстротой, смелостью и решительностью. И эта ошибка стоила дорого.

Донесения лазутчиков оказались верными. Скоро партия горцев человек в пятьдесят появилась на реке Чамлык, не в дальнем расстоянии от Кавказской крепости. Два дня она скрытно высматривала местность и наконец в ночь на пятнадцатое апреля беспрепятственно переправилась через Кубань верстах в двух от Ивановского поста и бросилась на хутора Темижбекской станицы.

Нужно сказать, что еще накануне, на заре, несколько черкесов под видом мирных приезжали сюда вызнать, где пасутся лошади – обыкновенный предмет их хищничества. Один из них даже расспрашивал об этом на хуторе знакомую девочку; та сказала, что лошади пасутся верст за шестьдесят, не обратив внимания ни на самый вопрос, ни на неурочное время, в которое появились всадники, и беспечно отправилась в станицу к заутрени. Хутора стояли верстах в семи от станицы, на реке Чалбас. Место было пустынное, в поле – ни души. Крепко должна была соблазнять черкесов мысль схватить девочку, но они воздержались, чтобы не вызвать переполоха и не испортить задуманного дела.

Нападение пришлось в самую полночь на Вербное воскресенье. Сторож успел ударить в набат, но горцы бросились по избам, начали резать мужчин, забирать в плен женщин и детей, разбивать сундуки и неистово грабить всякое имущество.

Черкесские лошади были привязаны к плетню. Отставной казак Ширяев, живший на хуторах, успел украдкой выскочить из хаты, обрезал у одной лошади чумбур, вскочил в седло и поскакал в станицу. Несколько человек черкесов погнались за ним по пятам, но добрый конь умчал его от погони. Это обстоятельство встревожило горцев. Они поторопились убраться подобру-поздорову и, зажегши хутора, к рассвету с добычей и восемнадцатью пленными шли уже за Кубанью, направляясь к Урупу, где стояло большое главное скопище горцев. Всего на хуторах было убито три казака, ранено два и в плен взято одиннадцать мужчин и семь женщин.

Между тем станичный темижбекский резерв сел на коней, Ширяев уже снова скакал с известием на Мало-Темижбекский пост, а станичный начальник сотник Найденов, собрав оставшихся служащих и не служащих казаков, бросился на пост Бездорожный, чтобы поднять и его на тревогу.

Ранее других попали на след хищников урядник Кавказского полка Каширин, с Темижбекским постом, и урядник Кубанского полка Аверин, со станичным резервом. Они соединились и смело пустились за Кубань, куда вела их еще свежая, только что проложенная черкесами сакма.

Более серьезных мер преследования принято быть не могло. Как нарочно, уже приготовившаяся к отпору линия в этот момент не имела настоящего хозяина. Начальник правого фланга Дебу инспектировал войска в Черномории, старший по нем полковник Урнижевский отлучился куда-то из Кавказской крепости, где была его штаб-квартира, оставив вместо себя майора Пирятинского, офицера отличного, но не знавшего хорошо тогдашних обстоятельств и не имевшего верных сведений о неприятеле. Пирятинский не имел ни времени, ни права собирать казаков с дальних постов, и потому воспользовался только теми силами, которые были у него под руками. Взяв резерв Кавказской станицы и присоединив к себе отряд Найденова и Ивановский пост, что вместе составило человек сорок линейцев, он поскакал спасать хутора, но на хуторах уже все было кончено – они догорали. Тогда Пирятинский поскакал за Кубань.