Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

Видя безуспешность атак, направленных с фронта, неприятель обратил свои силы на левый фланг и повел траншеи против замка уцмия, который занимали две роты с одной пушкой. Скоро пушка не могла уже действовать, и положение гарнизона сделалось отчаянным. Между тем, с падением замка неприятель овладевал единственной дорогой, по которой отряд мог отступить к Дербенту. Двадцать пятого числа две роты Троицкого полка, под командой капитана Индутного, сделали смелую вылазку и овладели траншеями. Индутный пал, простреленный в грудь навылет ружейной пулей; солдаты отступили, но траншеи все-таки были разрушены, и это хотя на некоторое время отдалило неизбежную гибель. Трое суток отряд выдерживал беспрерывный бой, оставаясь без крова и сна. Солдаты изнемогали, сухари были на исходе, а помощи ожидать было неоткуда. На четвертый день получено было известие, что Шейх-Али-хан, отделившись со своими толпами, двинулся к Кубе, чтобы овладеть этим городом и запереть отряду выход из гор. Тогда решено было наконец оставить Башлы. Но едва, с наступившей ночью, войска стали выходить из города, как жители с остервенением напали на отряд, чтобы отбить своих аманатов. Их отразили с уроном, а между тем солдаты успели зажечь дома, и быстро распространившийся пожар, отвлекший внимание жителей, дал возможность отряду выбраться из города. Но и на пути отступления многие каракайтагские деревни были заняты вооруженными шайками, дороги перекопаны или завалены, мосты истреблены – и отряду всюду грозила гибель. К счастью, слабо преследуемый неприятелем, он мог обойти препятствия береговой дорогой и успел отступить к Дербенту. Башлынская экспедиция стоила русским двенадцати офицеров и до пятисот нижних чинов. Взятые отрядом аманаты, в числе семнадцати человек, были повешены.

Отступление Пестеля, как и следовало ожидать, было принято горцами с победным торжеством. Дагестан ликовал, и гонцы его появлялись даже в мусульманских провинциях, разглашая всюду радостную весть об изгнании русских.

И не один Дагестан праздновал поражение Пестеля. В Тавризе, в резиденции наследного персидского принца, следовал по этому случаю также целый рад празднеств. Едва отгремела Башлынская битва, как Шейх-Али-хан с нарочным прислал туда целый мешок ушей и рук, отрезанных лезгинами на поле их победы. Нарочный имел секретную аудиенцию у Аббас-Мирзы, и едва он вышел, город огласился пушечной пальбой, и торжество продолжалось три дня. Между тем прибыли в Тавриз и посланцы от аварского хана, от Казикумыка и других вольных обществ. На всех них сыпались подарки и деньги. Сам Аббас-Мирза благосклонно принимая их, объявляя, что готовит большие субсидии для поддержания Дагестана в его решительной борьбе с русскими.

В таком положении были дела, когда Ермолов третьего ноября подошел к Таркам. Жители города находились в большом унынии, и даже прибытие русских войск успокоило их немного. Тарковцы уже знали о поражении Пестеля, и так как шамхал находился при его отраде, то они считали и его погибшим в Башлах. Жены шамхала отправили уже все лучшее имущество свое за Сулак и сами были готовы к выезду при первом известии о приближении неприятеля. Многие из жителей бежали, опасаясь возмущения в самом шамхальстве, так как в это самое время аварский хан возвращался от города Башлы и собирал войска для защиты Мехтулинского ханства, принадлежавшего его родному брату. В окрестные села свозились раненные в сражениях с Пестелем, а также и тела убитых, которые погребались с необычайной торжественностью.

Успокоив, насколько было возможно, тарковских жителей, Ермолов послал Пестелю приказание воспользоваться тем, что внимание лезгин обращено на главный отряд, и наказать Башлы за вероломство. А сам он двинулся на Мехтулу – роковой час для нее пробил.

Мехтулинское ханство лежало к югу от шамхальских владений, между землями койсубулинцев и Даргинским союзом. По преданию, сохранившемуся в народе, оно возникло лет за двести перед тем, когда один из членов казикумыкского владетельного дома, носивший имя Кара-Мехти, поссорился с тамошним ханом и, покинув Кумух, поселился в деревнях, живших вольными, самостоятельными обществами. Кара-Мехти скоро сделался известен не только как гроза соседей, нападавших на эти вольные общества, но и как человек, способный предохранить население от междоусобий и неурядиц. Сперва аймякинцы, а потом жители деревни Оглы провозгласили его своим правителем. Вскоре примеру их последовали другие селения, и таким образом мало-помалу сложилось Мехтулинское ханство.