Кавказские евреи-горцы (сборник)

Мужчины все это время, когда идет гире (плач), стоят у дверей сакли и поочередно входят в нее, причем каждый из них становится на колени перед плакальщицами, плачет и бьет себя кулаками по лбу, по груди с восклицаниями: «О-о-о-й! ой! умираю!» После чего плакальщица говорит: «Не дай бог, чтобы ты умер, сын мой! Да паду я жертвой за тебя и перед тобою; плачь за брата, за такого-то», – и вспоминает при этом имя давно умерших отца, матери или близкого родственника, отчего тот плачет еще громче и опять повторяет, ударяя себя еще сильнее по груди и по лбу. Иные простирают свое усердие до того, что через два-три дня у них появляются синие шишки.

В промежутки между этими шумными воспоминаниями общество спокойно разговаривает о совершенно посторонних предметах, а женщины входят, выходят гурьбою из сакли покойного и дорогою рассуждают о тех женщинах, которые отличались своими речами и движениями, и о мужчинах, которые или вовсе не входили к плакальщицам, или же плакали без слез. «Как это не совестно им!» – говорят они, расходясь но домам. Во время одного из этих промежутков днем и ночью подают мужчинам и женщинам обедать и ужинать, причем прежде едят мужчины, а женщины в это время занимаются пересудами и различной болтовней. Когда подают женщинам кушать, то из разных домов являются роскошные кушанья, приготовленные знакомками в честь приезжих женщин. Один из траурных дней назначается родственниками умершего, если он был молод, для молочного обеда, приготовляемого ими обществу.

Но не всегда сопровождаются похороны горца-еврея такими трагическими картинами. Иногда похороны превращаются чуть ли не в свадьбу, и все проводят траурные дни в веселье, играх и даже в танцах. Это в том случае, если умирает какой-либо почетный старик или старуха, жившие около ста лет и имеющие несколько поколений потомков. Тогда, исполняя религиозные обряды «сидеть на полу и предаваться печали», родственники раз в день просят плакальщиц начинать свой плач, который продолжается около часа и во время которого входят к плакальщицам только дети усопшего, а остальное время все проводят в еде, в чтении псалмов и в молитвах за успокоение души усопшего и в играх, в которых принимают участие даже дети и внуки, не предаваясь особенной печали.

При этом происходит следующая смешная церемония: если умирает старик, то один из родственников умершего переодевается в старческое платье и идет в женскую половину, где одевают какую-либо старуху невестой и ждут прибытия старика-жениха. Вокруг жениха собирается молодежь, которая распевает свадебные песни, и девушки с подносами на голове, на которых лежат, как на свадьбе, чуреки с воткнутыми восковыми свечами. Везде слышится хохот и веселье, на всех лицах видна радостная улыбка.

Когда является жених, сопровождаемый процессией, на него сыплются со всех сторон остроты, и к нему выводят на круг невесту-старуху. Жених обнимается и целуется с невестой. Раздается смех и «Ура!». Их заставляют танцевать, хлопая в ладоши. Наконец все присутствующие танцуют с невестой, которая тоже старается подражать во всем девушкам-невестам, чем опять вызывает в присутствующих веселый смех.

На деньги, собранные при этом, покупаются фрукты, которыми угощают мужчин и женщин. Если же умирает старуха, то невеста идет к переодетому жениху в мужскую половину, где происходят те же шутки.

На седьмой день родители или родственники покойного устраивают по нем настоящие поминки, называемые хай-рат, и отпускают своих гостей, поблагодарив их за выраженное ими участие. Траур носится родственниками покойного в продолжение года. Кроме того, они не ходят купаться и не только не бывают на свадьбах и тому подобных празднествах, но даже не входят в дом, где собралось какое-нибудь веселое общество. Женщины же все это время собираются в дом покойника по понедельникам и четвергам и оглашают саклю своим плачем.

Наконец если приезжает какой-нибудь знакомый гость в аул или отсутствовавший родственник умершего, то он обязан идти, не заходя даже домой, сейчас же к его родственникам, где уже собрались женщины и начали плач. Войдя в саклю, он орет во все горло, приговаривая: «Ох, брат мой! Зачем я не увидел тебя! Ой, ой» и пр. – и бьет себя по лбу и по груди. Когда он обессилевает от рыданий и ударов, плакальщица перестает и просит его сесть на приготовленный для него низенький татарский стульчик. После этого начинаются расспросы об его здоровье и делах. Отсюда он идет в дома других носящих траур, у кого в продолжение года были покойники, и те также встречают его с плачем. Иногда гостю приходится плакать целый день, не быв дома, не поев и не отдохнув с дороги. Если же он позабыл какое-либо место или просто не пошел, то все родственники того умершего избегают с ним встречи и вовсе не говорят с ним.