Кавказские новеллы

Вильгельм, лютеранин по рождению, и католичка Фредерика, обвенчались без всяких споров в православной церкви, чувствуя в этом некий залог благополучия своего союза – по всем статьям, православные русские люди, как это водится в России.

Судьба жены дипломата казалась во все времена удачной, ее статус обеспечивал достойный выход в свет повсюду, куда простиралась российская дипломатия.

Но во все времена строгий устав сосуществования дипломатической пары предполагал неизменно ее место за его спиной, в тени…

* * *

Фредерика ожидала уже второго ребенка, когда весь минувший год и половину нынешнего им пришлось прождать в Петербурге нового назначения для Вильгельма. В августе родилась прелестная девочка, которую назвали в честь предков Фредерики польским именем Катарина.

А в первые дни сентября стало известно, что супруги должны выехать на Кавказ, в Тифлис, куда Вильгельм фон Фрейганг посылался для сопровождения генерал-губернатора Паулуччи.

Филипп Осипович Паулуччи, итальянский маркиз, французский генерал-адъютант, тридцати двух лет, с которым они были знакомы в Париже, всего лишь четыре года назад перешел в русскую армию с чином полковника. Закончив год назад в войне с турками, он побыл генерал-квартирмейстером Кавказской армии, а сейчас ехал на свое новое назначение главнокомандующим в Грузии.

«Прощай столица, прощайте, берега Невы!», – после традиционных испокон века слов, исполненных неизбежной печали у любых петербуржцев по поводу отъезда, Фредерика неожиданно поймала себя на мысли, что столь затянувшееся ожидание этого назначения не случайно, оно что-то говорит, но другим языком, возможно, от чего-то предостерегая…

Впереди был Кавказ, загадочный и зловещий для воюющей с ним стороны. Двое малышей, шестилетний Андрэ и Катарина, двух недель от роду, которых она везла с собой, усиливали эти ощущения.

Однако ее мысли должны были соответствовать только реалиям, потому что муж Фредерики служил в дипломатическом корпусе, и любое назначение соответствовало военному приказу.

Через Кавказ шла дорога на Восток, фон Фрейганг, выполнив свою миссию сопровождения генерал-губернатора Паулуччи до Тифлиса, дальше должен был отправиться в неспокойную Персию.

И Фредерика гнала прочь лишнее, сосредотачиваясь на своем семейном счастье.

* * *

Тифлис, зеленеющий деревами и плющом на каменных стенах домов, после Санктъ-Петербурга, с его клочьями первого снега в углах кварталов, был еще по-летнему облит солнцем.

В том южном крае, полном неги и неторопливости дней, со знаменитыми на весь Кавказ турецкими банями на горячих серных источниках из-под горы Табор, в блеске вечно меняющегося живого и веселого окружения, проходила жизнь Фредерики в Закавказье.

Всего десять лет назад этот город вечной добычи стал городом процветания, прекрасным губернским городом и резиденцией главнокомандующего Кавказскою армией.

А до того более тысячи лет Тифлис пребывал в жестоких объятиях Востока, и это оставило на нем свои следы, особенно в тот долгий период, когда он был резиденцией арабских эмиров. И до арабов тоже, кого здесь только не было: хазары и гунны, персы и византийцы, сарацины и монголы, турки-сельджуки, турки-османы!

Последний из завоевателей, персидский шах Ага-Магомет-хан, был особенно жесток. Он отнял Тифлис у Надир-шаха, у турок, у всех, кто владел, надеялся владеть или мечтал об этом городе.

Превратив город попросту в груду развалин, тифлисцев он почти полностью истребил, а оставшихся в живых увел в плен.

Русские появились здесь недавно, когда своею большой кровью двухтысячный отряд генерала Лазарева разбил на берегах Йоры аварского хана Омара, положив конец столь долгим мучениям этого города.

Многочисленное племя каменотесов стремительно возрождало город после бесчисленных разрушений.

Кроме армян, грузин и русских, здесь обретался самый разный народ – соседние кавказцы, прижившиеся здесь персы, арабы, греки, евреи. В освобожденный город хлынули европейцы: англичане, немцы, шведы, французы, итальянцы.

Ко всему этому, десятки российских офицеров перемещались через Тифлис в Персию, Армению и обратно. Они появлялись в салонах, где бывала Фредерика, с мужем или без него, вместе с другими столичными женами – и все заслушивались новостями, привезенными в эти залы веселыми и блестящими остроумами, по которым в это же время скучали петербургские и московские залы.

Фредерика ездила молиться в церковь древнего сирийского проповедника св. Давида, прикладывалась к кресту св. Нины-римлянки, когда-то тоже проповедовавшей на этой земле.

Жил высший свет в Сололаки, лучшей по чистоте и воздуху части города. Осень бывала самым благодатным временем для всей губернии, а для Тифлиса особенно, когда летняя жара и духота спадали, и город опьяняли ароматы фруктов и молодого вина, а сам воздух становился чище и прозрачнее. Здесь не надо было ожидать холодной зимы, а в феврале было суше и теплее, чем в майском Петербурге.