Кавказские новеллы

Отныне русские торговцы беспрепятственно везли в Персию сахар к чаю, который персам продавала Англия. Персы же везли в Россию шелка и рис, в Англию – жемчуг и опиум, и в обе страны завозили заморские фрукты.

Ко всему, российский флот обрел власть на Каспийском море.

Оба государства обменялись консульствами, и с тех самых пор Персия больше не могла оставлять бесправными россиян и отбирать имущество тех из них, которым случалось умереть на ее земле.

Вне всяких сомнений, Вильгельм фон Фрейганг был высокопрофессиональным дипломатом, исполнявшим работу своего ведомства безупречно, в силу врожденной немецкой педантичности, хорошего университетского образования и здорового карьеризма.

Ибо, как всегда в деле заключения договоров о мире, в Гюлистанском трактате очень многое зависело от исполнителей воли российской стороны.

Но, даже в условиях достигнутого двухстороннего мира, в гаремах Персии продолжали томиться русские женщины, похищенные и проданные турками, страдали в рабстве русские солдаты, попавшие в плен.

И оттого героем российской дипломатии в Персии во времени остался не педантичный Вильгельм фон Фрейганг, а Александр Грибоедов, тот, кто спустя пять лет с саблей наголо шагнул к стотысячной толпе взбешенных фанатиков ислама, в защиту чести и достоинства своего Отечества, и был растерзан той толпой!

Все же человечество чаще волнует постижение мира не столько холодным умом, сколько горячо чувствующим сердцем!

* * *

По прошествии лет, когда у Фредерики притупилась боль потери маленькой дочери, она плыла по венецианскому каналу, и рослый гондольер неожиданно напомнил образ давнего кавказского спасителя, несомненно, посланного Богом в ответ на ее горячий призыв.

Ничто никогда не взволновало ее в Риме, Венеции или Париже настолько, чтобы забылась та первая и последняя поездка на Кавказ.

При стечении всех обстоятельств, той дороге суждено было стать главным событием в жизни Фредерики, наполнившим память сердца жестокой болью, всегда тщательно скрываемой, как только умеют скрывать от посторонних глаз очень сдержанные по природе или по своим убеждениям личности.

Светлыми венецианскими вечерами писала Фредерика свои воспоминания о Кавказе, адресуя эти письма явно придуманной подруге в Петербург, не предполагая задеть чьи-то сердца.

Однако случилось так, что книга этих писем покорила Европу. С огромным успехом ее издавали в Париже, Лондоне и Амстердаме, переиздавали в Гамбурге и Санктъ-Петербурге.

То, что вышло из-под ее тайного пера, волновало всякого, кто это прочитывал: там содержалось безыскусное признание простых и понятных во все времена истин, когда в ответ на ужас и страдание, идет к тебе помощь, в основе которой лежит проявленная библейская любовь к ближнему.

А в глубине книги таилось откровение и о кавказских похищениях, и тут уместно сказать, что иногда вести о происшедшем идут слишком долго – через границы тысячелетий и окольными путями – через всю Европу!

Нет ничего более недоступного, чем наши российские архивы, закопанные в пыли шкафов и сейфов, один только ключ подходит ко всему – Время.

Теперь-то Марио Дельпоццо известен нашей бывшей крепости как родоначальник всех «кавказских пленников». Известно до подробностей, как вместе со своим братом случайно он оказался в доступном для врагов месте, и не менее чем пятьдесят бандитов напали на храброго генерала.

По обыкновению, именно так происходит похищение – превосходящим числом и коварством.

Брат итальянца был убит сразу же, кони отняты, и все внимание было сосредоточено на генерале, в коем насильники почувствовали большую наживу, даже не от его семьи, а от самого русского царя, поскольку это имело значение для престижа войны, которую империя вела на Кавказе.

И все же истина скорее в другом, в том, что всякая личность, которой Бог дал мудрое сердце, рано или поздно, но обязательно выйдет из тени, пусть даже так осторожно, как дикая серна в горах Кавказа.

Фредерика, с ее всегда закрытой душой, никогда ни единым жестом не нарушившая негласный закон молчаливых дипломатических жен, исполнила-таки свое неистовое желание облегчить душу от воспоминаний!

Но сколько ни пытались в Европе разгадать таинственного автора столь знаменитой книги, он так и остался анонимом, не сумевшим скрыть лишь одного – это была, без всяких сомнений, женщина, умная и прекрасная.

* * *

…А в ту ночь они продолжали свой путь, и каждый из четверых ожидал нового нападения.

Это чувствовалось в поведении обоих кавказцев, особенно неизвестного всадника, который оберегал отважную маркизу всякий раз, когда она выскакивала, чтобы смочить в ручье платок для пылающей жаром Катарины. Девочка или спала, или была в забытьи.

Но тут всадник сделал вознице знак остановиться. Лошади встали. Впереди была дорога, освещенная яркой луной. Над горами к западу еще алела узкая лента закатного солнца, где-то внизу не до конца ушедшего в другое полушарие.

Все движение замерло, всадник жадно слушал тишину и воздух, словно зверь, вышедший на водопой, но ожидавший опасности из засады.