Кавказские новеллы

Часто отправлялась А-Лань в чужие края и говорила с любовью о своем народе, который волею судьбы из великого превратился в малый и беззащитный, оттого слишком часто проливалась его кровь.

Но далимоны тоже не дремали, они порочили А-Лань, натравляя друг на друга всех, кто верил и хотел лучшей жизни.

Народ давно перестал быть сплоченным, а были такие, кто вероломно предавал соплеменников, продавал единокровцев в рабство или убивал. Таким мешала не только А-Лань, но и все те нарты, кто без устали сражался за те же истины, прежде всего с далимонским духом, видя в нем первопричину своих бед.

Большинство же, по наущению далимонов-погубителей, продолжали пировать и пировать, сделав даже смерть поводом для своей утробной радости жизни. Кормились от поминальных столов точно так же, как от пиршественных застолий, со временем разница между ними совсем спуталась.

И стали прежде строгие, с привкусом печали, угощения нартских поминок пышными и сладостными, как на веселых свадьбах далимонов, вечных существ от зла.

В древнем народе сдержанных в еде воинов развелось множество чревоугодников, пьющих уже не благородный ронг, а то, что путает и убивает мысли. И кричали через стол друг другу о прошлом величии, не беря от него ничего в сегодняшний день.

Много всяческого горя пришло от новых обычаев и их злостных приверженцев. И стали те нарты, кто оставался верным своему земному предназначению, один за другим покидать землю, чтобы собраться с силами в верхнем мире и просить Бога вернуть их назад. Все чаще стало казаться А-Лани, что пустел для нее подлунный мир.

Немногие видели на рассвете или под лучами вечернего солнца одиноко едущую всадницу, и те, кто видел ее, словно читали в своем сознании печальные ее призывы – сплотиться всему народу, чтить законы выживания, растить детей не в коварной пагубности лицемерия и лжи, а в жизненной правде.

Не обманывать, не обеднять, обирая всеми способами и без того бедных людей. Собрать силы свои и не терять сыновей, бросая их навстречу коварному врагу, вместо того, чтобы сберегать свою молодежь, мудро предвидя и обходя опасности.

Не предавать друг друга, не создавать живые мишени из соплеменников, а не бросать в беде, всегда подставлять верное плечо.

Но даже тем, кто встречал ее прежде с радостью и пониманием, стала видеться она все реже, отдалилась в печали от своего народа, от своего дома родного, словно изгоняли ее, изживали даже имя ее – злые силы, далимонские.

Глава 5 Печаль по А-Лани

Давно миновало счастье родного очага, где всегда ждали ее лучшие люди из всех, кого узнала она в подлунном мире. Долго после разорения ее дома, гибели любимых отца и матери одиноко блуждала А-Лань на верном коне по родному краю, по чужим краям, искала истину для всех, догадываясь, что Бог отвернулся и от плохих, и от хороших, словно провинившихся всех сразу.

Как в связке людей, идущих на вершину высокой горы, где все в равной степени висят над пропастью, и если один не устоит, то потянет за собой других.

Устала А-Лань, истощила свои силы в неравной борьбе со злом.

Постепенно все далимоны узнали о ее происхождении от ночного каравана, шедшего по ущелью. И стало сжиматься кольцо зла вокруг А-Лани, до самозабвения любившей этот народ и эту землю.

Далимоны свирепствовали, кричали о ее «нечистокровности», они припомнили ей все, что раздражало их, что вызывало зависть и досаду, когда чувствовали превосходство ее смелой и свободной, как ветер, натуры.

Словно в противовес им, надменно называвшим себя «чистопородными нартами», в ней было то, чего, при всем их желании, не было в них, как ни бились они видеть и слышать то, что дано было изначально ей.

И теперь ими владело только одно чувство – ненависть и злоба к ней, такая же, как ко всем истинным, смелым и верным нартам, которых осталось к тому времени совсем мало.

* * *

Однажды уставшая А-Лань расположилась под деревом и крепко заснула. Оружие ее лежало под рукою рядом, но крепкий сон был предательским.

С низкого свинцового неба черной птицей слетела Маг-киан и нависла над спящей А-Ланью.

И какой глупец сказал, что человек всесилен, вот она передо мной, и я могу сделать с ней все, что захочу. Кто оценит ее бесстрашие и любовь к ближним? Кто придет к ней на помощь? Где храбрый отец и мудрая мать, от которых брала она силы? Где ее верные друзья?

Одна она, и в этом мое преимущество!

Нет, не нужны поздним нартам никакие другие. Пусть одни будут нетерпимы к победам других, пусть в разобщенности и одиночестве гибнут они, пусть тяга к богатству заменит им все земные радости и божественную любовь.

А если вдруг встанут истинные нарты и победят, то изгонят из себя дух далимонский, коварный и губительный для них, потому не должно быть среди них ни отважных, ни зовущих к мудрости и свету, нет, нет и нет!

Слетелись и другие далимоны. Яростно скрежеща зубами, они тоже хотели терзать ненавистную А-Лань, всегда мешавшую им своими словами, песнями, своей любовью к людям, не стоившим такой любви, ездой на гордом и прекрасном скакуне, дарившем ощущение полета и совершенства.