Кавказские новеллы

Митинг окончен, мы едем домой. Но через километр опять остановка. Я понимаю, что теперь у святилища, к которому мой род имеет самое прямое отношение.

Мой дед и его братья, всего четверо, в конце прошлого века вернулись на север из той части Осетии, которую потом генсек Хрущев подарил своему шурину Мжаванадзе, тбилисскому партийному боссу – оба они, как говорили, были женаты на двух сестрах Петровнах.

Как видно, один угостил другого бутылкой хорошего грузинского вина, а тот, расчувствовавшись, подарил ему часть моей родины. Так потеряла я колыбель своего рода – селение с целебным озером и родовой башней близ Коби, дорога к которому ведёт через Дарьял. А граница с соседней республикой, теперь государством, подошла к самому горлу Владикавказа.

Дед и его братья, обосновавшись на равнине, в Беслане, соорудили здесь святилище покровителю нашего рода Таранджелозу, чей образ, вернее всего, восходит к Архангелу Михаилу, которое недавно переименовали согласно новой моде в святилище Святого Георгия, имея в виду древнего покровителя мужчин, путников в частности – Уастырджи.

Опять на капоте машины разложены яства. Тост-молитва теперь посвящается Святому, но пить и закусывать должны собравшиеся, вертолётчиков с нами уже нет.

Вечерних рейсов в маленьком аэропорту тоже нет, на трассе никого, кроме одного автомобиля, который удивлённо останавливается. Водитель и женщина с маленьким ребенком подходят и с почтением замирают.

Это придает некоторую свежесть речи трибуна, он рассказывает теперь святому Георгию о наших делах, словно хороший мальчик для похвалы старшего. И мы тоже в который раз замираем в почтении и к Покровителю, и к трибуну, который и впрямь говорит святые для каждого осетина слова.

IX.

На следующий день, я села перед компьютером, чтобы излить всю душу в статье на первую полосу, и мне часто мешали слёзы…

В редакции был только один из журналистов, его голос и раздался из-за спины:

– Пойдем, я заварил чай, отдохни.

И мы сели за длинный полированный стол, который выпросили у старейшин, на нём удобно было макетировать газету и перекусывать. Парень во главе стола, я – напротив.

Тост всегда с осетином, как раньше верный конь. Мой журналист тихо и вдохновенно говорил о своём понимании прошедшей акции, о будущем нашей родины.

Я слушала, мне становилось тепло и радостно, и в неожиданном для себя порыве я высоко вознесла свой бокал горячего чая:

– Оммен, Господи, за дела Твои!

1997 г.

Отдай свой праздник другу Из цикла «Кавказ, мой Кавказ!»

Восточные осетины – это Северная Осетия, от Кавказского высокогорья до Кабарды, со столицей во Владикавказе.

Южные осетины согласно древнейшим картам, приложенным к Библии – это закавказская часть могущественной Алании, простиравшейся некогда до Армении и Персии, но теперь это несколько десятков селений со столицей в Цхинвале.

Разницы между ними – три шипящие буквы и сорок километров, включая тоннель сквозь Кавказский хребет, но различают друг друга они не хуже, чем японцы и жители нордической Лапландии.

Если переводить с северного языка на южный или наоборот, то «арак» – это арака, кукурузная водка, местная сестра шотландскому виски, а когда ее много, то наши мужчины теряют любой язык.

Обычаи у нас одни и те же, и если какая-либо девушка нарушила их, то провела наждаком по совести и тех и других одновременно.

* * *

Посреди одного северного села, перенявшего по дружбе с Кабардой формальное мусульманство, высилась стройная старинная мечеть с ударным призывом 30-х годов советской поры на карнизе – «Больше зерна государству!»

Муллу, тогда же отказавшегося от поста хранителя колхозного добра в своей мечети, вместе со сподвижником – муэдзином отправили в паломничество в Мекку, но в обход, через Колыму.

С тех лет единственной достопримечательностью остались тонкие и гибкие, как виноградная лоза, мосты, нависшие по всему селу через реку, на них хорошо было качаться.

Если с противоположных берегов переправлялись юноша и девушка, они неизбежно сталкивались где-то посередине, где им нельзя было разминуться, и надолго повисали над рекой. По вечерам это напоминало Луна-парк, за неимением других развлечений. Но все проблемы любви и брака у молодежи возникали и разрешались на этих мостах.

Старики усмотрели в этом подвох для нравственности поколений и после долгих совещаний вынесли решение построить большой мост на бетонных сваях, где бы могли разминуться даже автомобили.

С тех пор старшее поколение и автомобили двигались по новому мосту, а молодежь по-прежнему висла над рекой на мостах, гибких, как лозы.

На окраине селения жила Лестра, принявшая в дар от судьбы и рано умерших родителей необыкновенную красоту. Она жила то в одной, то в другой семье однофамильцев, поддерживающих фамильное родство согласно древней традиции.