Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью

Не правда ли, читатель, чрезвычайно знакомое поведение? То же самое топарх мог написать про Бердаа — если б только Бердаа граничил с византийскими владениями. Но уж очень похоже на русов! И эта — былая — обязательность («наш долг — хорошо править вами», помните?), и забота о подданных, и беспощадная расправа с «нарушившими клятву». И вот это замечание насчёт «добровольно присоединявшихся» к загадочным «варварам» «городов и народов» очень похоже на то, что говорит наша летопись о призвании восточноевропейскими славянами варяжской руси, и про земли бывших хазарских данников, легко, по первому слову, отходивших под руку Олега Вещего. Наши самые «объективные» историки уже не первый век хихикают над этими сообщениями; вот только что они возразят на столь вероломно подтверждающих правоту летописей своих любимцев-византийцев? И добро бы один топарх — но и Лев Диакон заявляет то же самое. Святослав у него говорит: «слава, которая шествовала вслед за войском россов, легко побеждавшим соседние народы и без кровопролития порабощавшим целые страны». Примерно то же сообщает за век до того патриарх Фотий.

А. Н. Сахаров видит в городах, на которые обрушился гнев «варваров», хазарских беженцев, вернувшихся из державы ширваншаха и осмелившихся нарушить условия, на которых государь русов, царствующий к северу от Дуная, как величает его топарх, позволил им вернуться. Вот тут я, пожалуй, не соглашусь с историком. Конечно, хазары могли и не сдержать обещаний — но было ли у них на это время? Между походом Святослава и астрологическими изысканиями византийского губернатора прошло самое большее два года. Какой-то срок должен был уйти на то, чтоб решиться просить о возвращении, на переговоры между ширваншахом Мохаммадом и русами, на возвращение… да и на то, чтоб забыть, как грозны русы и как беспощадны они к нарушающим слово. Двух лет на всё это определённо не хватило бы — на последнее, думаю, не хватило бы и двадцати; кроме того, если б хазарские повели беженцы себя так, некому было бы спустя столетие хватать и выдавать ромеям Олега Святославича. Всех «козар посече» бы в таком случае ещё в X веке.

Не говоря уж о том, что трудно понимать под городами и странами горстку хазар, успевшую убежать от русских дружин и не сумевшую прижиться в тёплом Ширване.

Мне думается, под «нарушенным словом» следует понимать либо вероломство каган-бека Аарона, уже давно истлевшего в могиле под камнем с резными изображениями семисвечия-меноры и трубы-шофара; либо же некое более глубокое понятие. Дело в том, что клятва, присяга у русов и славян обозначалась словом «рота». Но этим же словом, как показывает в своих исследованиях Михайл Серяков, назывался сам миропорядок, вселенская справедливость, мировой закон. Поэтому, кстати, русы были столь свирепы к нарушителям клятв — те, по их представлениям, посягали на мироздание, на целостность Вселенной. А вот хазары, точнее, «белые хазары», новые владыки каганата, — они в глазах руса-язычника были просто воплощенным попранием миропорядка. Слишком разным был взгляд на мир двух народов. Между «хорошо» и «плохо» двух вер пролегло слишком большое расстояние. Даже мир оказался тесен для него.

Одни относились к рабам, как к детям. Даже слова для обозначения тех и других почти одинаковые: чадь, челядь, отроки холопы-хлопы-хлопцы. «С рабами они обращаются хорошо, и заботятся… — удивляется ибн Русте, и пытается объяснить: — Потому что торгуют ими». Неуклюжее объяснение. Мало кто не торговал рабами в тот век, и никто не торговал ими больше хозяев каганата. Но ибн Русте отчего-то пишет такое только о русах. Другие к детям относились, как к рабам. Вспомните детей, которых продавали матери-хазарки. Одни клялись — врагу, побеждённому врагу! — «доколе мир стоит, доколе Солнце светит». У других был ежегодный праздник — Йом Кипур — для освобождения от любых клятв и обещаний. «Мёртвые сраму не имут» великого князя Святослава — и «лучше же псу живому, чем льву мёртвому». «А на нас — обязанность хорошо относиться к вам» — и «а в городах сих народов… не оставляй в живых ни одной души». Бескорыстие витязя — и наёмная армия каганата. Князь идущий в бой впереди дружины, — и безликая власть его безымянных владык. Именно эту «клятву»-роту, Справедливость Богов, нарушали жители жестоко наказанных «варварами»-русами «стран и городов».