Кавказский транзит

Он перешел на причал и ускоренным шагом направился к пограничному УАЗу. Коробов, сразу же освободив руку, побежал на буксир.

— Вадик, — обратился капитан к инспектору, — если у тебя есть вопросы по судну, то задавай их мне, а не моим подчиненным. Я с удовольствием тебе на них отвечу.

— Не обижайся, Петрович, — примирительно произнес прапорщик, — я не собирался тебя этим обидеть. Хочу узнать, кого не хватает в экипаже.

Капитан взглянул еще раз в судовую роль и, сделав недовольную гримасу, ответил:

— Воробьева Саньки. У него еще утром живот начало крутить. А в море так прихватило, что всю дорогу блевал. Мы, как только пришли, он сразу побежал домой, слишком уж ему плохо было. Так что товарищ прапорщик, — перейдя на официальный тон, обиженно произнес бригадир, — если не веришь, составляй на меня протокол и за рыбу и за некомплект команды.

— Да, ладно Петрович, верю. Я же тебя с детства знаю. — успокоил его прапорщик и протянул ему судовые документы.

— О-тож, — отозвался капитан, — Мы с твоим батькой вместе рыбалить начинали, когда тебя еще и в проекте не было. Царствие ему небесное.

Он наклонил голову и трижды перекрестился.

Сосницкий пожал руку Петровичу, затем, перевел взгляд на Нарышкина и тихо спросил:

— Товарищ майор, какие наши дальнейшие действия?

— Поехали, — решительно ответил тот и сел в машину.

От морского ветра его трусил легкий озноб, он долго не мог согреться, поэтому молчал, чтобы голос не выдал его состояния.

Сосницкий сел за руль, развернул автомобиль и медленно, опасаясь не задеть кругом растянутые для просушки сети, двинулся в сторону трассы. Не поворачиваясь лицом к Нарышкину, он спросил:

— Юрий Александрович, о том, что судне была рыба, Вы будете рассказывать начальнику?

— А тебе, как предпочтительнее? — вопросом на вопрос ответил Нарышкин.

— Вы знаете, Петрович действительно был лучшим другом моего отца, не хочу я его подставлять. Да и родственникам, как потом в глаза смотреть буду, мы здесь все друг знаем. Работы сейчас нигде нет, вот все и тянутся к морю, кто официально, кто нет. За годы независимости, сами знаете, все предприятия в районе позакрывали, только море теперь и кормит людей.

— Вадик, не дави на жалость. Не вчера родился и все понимаю, — ответил Нарышкин, постепенно возвращаясь в прежнее состояние, — меня эта рыба интересует меньше, чем тебя «теория относительности». Я ожидал увидеть здесь нечто другое.

— Вы думали они, действительно, контрабанду перевозили? — удивился Сосницкий и тут же опроверг собственное предположение, — Нет. Петрович на это не пойдет. Он, конечно, до денег жадный, но на уголовку не пойдет. Нет. Не будет рисковать своим буксиром.

— Чужая душа потемки, — неопределенно произнес Нарышкин. Он посмотрел в боковое окно, а затем, резко повернувшись к прапорщику, спросил:

— А у тебя есть адрес этого, как его? Воробьева, — наконец вспомнил фамилию отсутствующего члена экипажа Юрий.

— Я и так знаю, где он живет. Мы с ним в школе учились, только он на год меня старше.

— Тогда, поехали к нему, проведаем больного, — оживился Нарышкин.

— Как скажете, — ответил прапорщик, и, не выезжая на трассу, свернул на соседнюю улицу.

Свернув налево, Сосницкий остановился возле второго дома от главной дороги, и повернувшись к Нарышкину, сказал:

— Приехали, товарищ майор.

— Так быстро, — удивился тот.

— А здесь все рядом, — усмехнулся прапорщик, — Село, есть село. Следуйте за мной, Юрий Александрович.

Он вышел из автомобиля, громко хлопнув дверью, подошел к калитке и по-хозяйски открыл ее, не нажимая на кнопку звонка.

— Проходите смелее, собаки во дворе нет, — сказал он Нарышкину, придерживая калитку. Приоткрыв двери в дом, он громко крикнул:

— Хозяин, гостей принимаешь?

Не дожидаясь ответа и не снимая обуви, он вошел в дом, приглашая за собой Нарышкина.

На удивление гостям, хозяин оказался в гораздо лучшем состоянии, чем те от него ожидали.

Воробьев сидел на кухне, аппетитно ел жареный картофель, прямо из сковороды и смотрел футбол по телевизору. Помимо этого, на столе лежали румяные кусочки жареной рыбы, бочковые огурцы и толстые куски сала с прожилками. При виде яств, Нарышкин нервно сглотнув подкативший ком слюны и непроизвольно кашлянул.

Увидев гостей, хозяин вышел из-за стола и, протянув им поочередно руку, вежливо пригласил поужинать с ним.

— Нет, нет, спасибо, — категорично отказался Сосницкий, — Мы с товарищем зашли на минутку, тебя проведать. Твой шеф сказал, что ты заболел, — пояснил прапорщик. Воробьева подозрительно взглянул на незнакомца. По его виду он сразу определил, что человек из города и, судя по независимому виду, явно принадлежит к одной из контролирующих структур. Рыбаки, чей бизнес в последние годы протекал на грани закона, а порой и за его пределами, очень тонко чувствовали людей из «органов», даже не видя их документов. Не ожидая церемоний по представлению одного другому, он вновь протянул руку Нарышкину:

— Санька.

— Юра, — также коротко представился майор.

Хозяин, еще раз бросив подозрительный взгляд на нового знакомого, направился к холодильнику и вытащил оттуда запотевшую бутылку водки.