Кавказский узел

Хлопнула дверь. Денег особо тоже не было – и потому они снимали квартиру на двоих.

Магомед выждал десять минут, посмотрел на часы – и хворь как рукой сняло. Он начал быстро одеваться.

Как Магомед принял радикальный ислам…

Вопрос, конечно, интересный и отнюдь не праздный, потому что от этого зависит, будем мы жить долго и счастливо в столице нашей Родины или в один прекрасный день нас вырежет в собственных домах бородатое зверье. Совсем не просто так представители духовных управлений некоторых азиатских стран жалуются, что в общем-то нормальные парни отправляются в Москву на заработки, а возвращаются законченными ваххабитами. Это на самом деле так – и причин тут несколько.

Первая причина – Москва уже много лет является приоритетной целью для разведок многих стран мира, начиная от ЦРУ США и заканчивая саудовским Мухабарратом. И неправильно считать, что саудовский Мухабаррат – это что-то несерьезное. На самом деле – в большинстве арабских и африканских стран разведку ставили или британская MI6, или бежавшие из Европы сотрудники РСХА (а в арабском мире «Майн Кампф» можно найти на любом базаре, а если ты носишь с собой фотографию Гитлера, найдутся дуканщики, которые бесплатно угостят тебя чаем[42]) или сотрудники восточногерманской Штази или румынской Секуритаты. А возможность вербовать не за деньги или билет на Запад, а по идеологическим мотивам – делает разведки исламских государств столь же опасными, сколь и Коминтерн в тридцатые годы прошлого века…

И потому в Москве целенаправленно действуют исламские фонды, проповедники, братства и партии, распространяют литературу, приглашают на дискуссии, предлагают бесплатно выехать туда-то и туда-то. На это хватает денег – в Москве достаточно богатых мусульман, и все они, по своей воле или нет, отдают часть денег на джихад. Кроме того, в Москве все говорят по-русски, и проще организовывать пропаганду на одном языке, русском, нежели учить несколько десятков мелких и малоизвестных языков и переводить на них литературу. Совсем не просто так русский догоняет по популярности арабский среди боевиков ИГ, и многие перехваты показывают, что среди командного состава русскоязычные – большинство.

Второе – это отношение людей.

В девяносто первом рухнул Советский Союз, и рухнула вся его идеологическая надстройка, в которой важное место занимал тезис о пролетарском интернационализме: людей требовалось делить не на нации, а на классы. Конечно, сейчас, после всего произошедшего, после Сумгаита и Оша, после Нагорного Карабаха, после того как резали русских в Таджикистане и Чечне, все это выглядит до боли наивным и глупым… вот только лучшего пока никто не предложил. Как разным людям и разным народам уживаться вместе, притом что другой земли ни у тех, ни у других нет, это не квартира – не разъедешься.

Республики Средней Азии не пригласили в Вискули, а просто поставили перед фактом. Сбросили с довольствия. В Таджикистане началась кровавая гражданская война, в остальных местах – могла начаться. Разгородились границами – но по обе стороны были люди, говорившие по-русски. У кого-то была работа, у кого-то ее не было.

Вот и поехали на заработки. Это было и раньше, но было легально – а теперь нелегально. Со всем букетом, какой прилагается к этому, – изнасилования, убийства, драки, наркотики. Можно организовывать сколько угодно Движений против нелегальной миграции, но при этом надо понимать одну простую вещь. Если у тебя зарплата две тысячи долларов, а у соседа – сто, то покоя не будет. Хоть как.

Москвичи относились к гастарбайтерам с презрением, иногда ненавистью. У гастарбайтеров, находящихся в стране нелегально, не было никакой защиты ни от чего – ни от кидка работодателей, ни от полиции, ни от «бритоголовых». Так они начали собираться вместе, создавать сообщества. А потом появилась идеология – ислам. Радикальный ислам. Радикальный ислам – это сеть хавала, по которой можно перевести деньги домой. Радикальный ислам – это возможность выехать за границу, если совершил преступление – на джихад выехать. Радикальный ислам – это противостояние исламу обычному, служителям которого далеко не всегда свойственно то благочестие, которому они учат других[43].

Третье – это справедливость. Молодежи вообще свойственно сражаться за справедливость, она из такого теста сделана. Только справедливость в разные исторические эпохи разная. В конце уже позапрошлого века это были народники, эсеры и террор. В тридцатые годы прошлого века бежали на фронт в Испанию. Потом, в шестидесятые, было не только движение хиппи, но и мощнейшее антивоенное движение против войны во Вьетнаме. Потом это были, увы, антисоветчики-диссиденты и движения в странах Восточного блока, завершившиеся целой чередой бархатных революций. Теперь это исламисты со своей своеобразной, но все же справедливостью. И к ним прислушиваются не только на Востоке – все больше в рядах ИГИЛ этнических немцев, англичан, французов, американцев, шведов, русских. Плохая справедливость? А какая другая, где она?