Казачество в 1812 году

«…Находился со ста казаками в стрелках у прикрытия ретирады арьергарда нашего, всякой день вел с неприятельскими стрелками, конницею и пехотою перестрелку и с мужественною храбростию делал многие удары (атаки), прогонял с большим поражением и при всяком удобном случае сильно удерживал неприятеля и принуждал оного дожидаться превосходных своих сил к выступлению».

Хорунжий Гульцов, «будучи со стрелками в перестрелке, поступал весьма храбро, распоряжил казаками о вреждению неприятеля и во время ударов сбивал многих собственноручно». Это говорило о том, что младший сотенный офицер при атаках находился впереди подчиненных и, умело владея пикой, не раз отличался в рукопашных схватках.

Все шесть представленных к награждению за арьергардные отличия офицеров-атаманцев уже имели награды. Причем сотник Свиридов, хорунжие Гольцов и Макаров 2-й имели Знак отличия Военного ордена Святого великомученика и победоносца Георгия, то есть Георгиевский крест для нижних чинов. Это свидетельствовало о том, что они вышли в казачьи офицеры за доблесть, будучи ранее урядниками.

Был представлен к награждению за арьергардные бои и сам полковой командир атаманцев. О подвиге Войска Донского полковника Балабина было сказано так: «Командуемый им полк под начальством его ежедневно отличался, выдерживая все стремление неприятеля и нанося ему сильный вред в разных атаках». В графе «Предполагаемые награды» командир армейского арьергарда генерал-адъютант П. П. Коновницын записал: «Представлено на благоусмотрение начальства».

…Наполеон стремился настигнуть соединившиеся воедино две русские Западные армии, что говорится, «на бегу», чтобы навязать им в невыгодных условиях генеральную баталию. Но каждый такой рывок авангарда Великой армии натыкался на ожесточенную стойкость платовского артергарда. Донской атаман не заставлял себя ждать ответный удар, заслонами надежно перекрывая дорогу, не давая себя ни обойти, ни «побить пушечным огнем».

Однако военный министр М. Б. Барклай де Толли, старший среди двух главнокомандующих (до прибытия М. И. Голенищева-Кутузова к армии), оставался недоволен казачьим атаманом, думается, рассчитывая на что-то большое в действиях арьергарда. Многие современники и исследователи видят в этом такую подоплеку: отношения между двумя большими генералами не сложились даже на войне.

…Перед Бородино в высшем командном составе русской полевой армии произошли «кадровые изменения». Неуживчивость Платова с военным министром М. Б. Барклаем де Толли стала одной из причин, что войскового атамана в ходе войны отправили («откомандировали») на Дон. Инициатор такой отсылки, глава российского Военного ведомства 22 июня написал императору Александру I письмо следующего содержания:

«Генерал Платов в качестве командующего иррегулярными войсками облечен слишком высоким званием, которому не соответствует по недостатку благородства характера. Он эгоист и сделался крайним сибаритом. Его казаки, будучи действительно храбрецами, под его начальством не отвечают тому, чем они должны были бы быть. Доказательством служит его движение на присоединение к 1-й армии. Были переходы, когда он, не имея против себя неприятеля, делал только от 10 до 15 верст.

При этих обстоятельствах было бы счастьем для армии, если бы Ваше Императорское Величество соблаговолили найти благовидный предлог, чтобы удалить его из нее. Таковым могло бы быть формирование новых войск на Дону или набор полков на Кавказе с пожалованием ему титула графа, к чему он стремится более всего на свете. Его бездеятельность такова, что мне приходится постоянно держать одного из моих адъютантов при нем или на его аванпостах, чтобы добиться исполнения предписанного.

Государь, я осмеливаюсь просить Вас о принятии этой меры, потому что она сделалась безусловно необходимой для блага службы. В то же время я считаю долгом донести Вам, государь, что отношения мои с князем Багратионом наилучшие».

В основе таких недружетвенных отношений военного министра и донского атамана лежало их отношение к тактике действий в начавшейся войне. Если «немец» Барклай де Толли, несмотря на ропот в рядах русской армии, продолжал отступление на московском направлении, то М. И. Платов хотел воевать с «супостатом», вторгнувшимся в Россию. К тому же он был против того, чтобы его летучий корпус раз за разом отдавал свои полки по армейским корпусам.

Император Александр I в том личностном конфликте военного министра и донского атамана встал на сторону военного министра, послушавшись его просьб. Государь в рескрипте от 28 июня согласился вызвать донского атамана в Москву для обсуждения вопросов, связанных с формированием на Дону новых полков казачьей конницы, то есть речь шла о создании Донского ополчения.