КАЗАЧЬЯ ДОЛЯ. Первый чеченский след

Богдан поступил по моему примеру: его тоже выбрала лошадь. Мы ездили взад – вперед по гарнизону, стараясь управлять ногами. Кони были приучены к джигитовке и очень легко слушались наездника. Несколько раз мы проехали рядом с казармой, хвастаясь перед пехотой. Вдоволь накатавшись, мы почистили своих коней, поставили их в конюшню и пошли к казакам. Муравьев и еще несколько ребят прыгали на палках, изображая военные действия, казаки ими командовали, кричали: «Окружай!», – держась за животы от смеха.

Мы хотели обойти всех и зайти в палатку незамеченными, но у нас это не получилось. Кто-то крикнул:

– Эй, не прячьтесь, идите к нам.

Мне показалось, что крикнул вахмистр. Но подойдя ближе, понял, что кричит Серега Морозов – казак лет двадцати пяти, не больше, худощавого телосложения, в помятой форме. На поясе висели только ножны. Рядом стоял вахмистр и молча смотрел, как бы ждал – что будет. Тот казак бросил две палки: скачите, тоже помогайте своим.

–Зачем? – спросил Богдан.

–Учить будем вас военному делу.

Богдан взял палку, сломал ее пополам, бросил казаку, потом сломал пополам вторую, взял в обе руки, как сабли и, обращаясь к казаку, сказал:

–Может, ты лично меня научишь чему?

Казак быстро встал, схватил палки, но через секунду Богдан дал ему палкой в ухо. Казак схватился за окровавленное ухо и ушел в толпу. На его место тут же выскочил другой казак, взял палки и на Богдана. Мой кум уже на пятой секунде засветил и этому в ухо. Схватившись за больное место, убежал и второй. Кузьмин молча стоял и ждал, никого не зовя. Криков и смеха заметно поубавилось. Вахмистр, обращаясь к казакам, спросил, где Двурукий. На середину вышел здоровый казак лет сорока – Остап Данько. Форма на нем сидела ладно. Он снял пояс с кинжалом, чтобы не мешал.

–Ну, новичок, «мать твою душу», начнем. Если меня поранишь, то я тебя водкой угощу, – сказал без всякой злобы, с улыбкой, вышедший на середину, здоровяк.

Богдан в обоих случаях нападал первый, а здесь Двурукий явно нравился ему, да и был он намного старше, Богдан не знал, как себя вести. Это заметил и его соперник:

–Давай в полную силу!

И напал на него первым. Удары по Богдану сыпались со всех сторон, противник также владел обоими руками. Мой друг, казалось, был в безнадежном положении. Он еле-еле успевал отбивать удары. Один удар пришелся по рубахе, она сразу разорвалась. Богдан стал быстро отступать. Я понял: он хочет измотать своего соперника, держа его на расстоянии и изнуряя. Богдан вскоре этого добился. Двурукий стал уставать и ошибаться. Вскоре у него сбилось дыхание. И, казалось, когда победа была близка, Богдан пропустил удар в грудь. Я понял, что сделал это он нарочно, дабы не опозорить ветерана. Понял это и двурукий: он подошел к Богдану, протянул ему руку:

– «Мать твою душу», хорошо бьешься!

А на ухо прошептал:

– Водка с меня.

Повернувшись к казакам, сказал: – Эти двое под моей защитой, не трогать никому. Да я думаю, что вряд ли кто осмелится.

Он нас обнял и повел в палатку.

–Будете спать рядом со мной.

Палатка вся пропиталась папиросным дымом. В ней не было кроватей, как в казарме, по двум сторонам возвышались настилы, на которых лежала солома. Такова постель казаков. Мне это очень не понравилось, но что делать? Спать мне все равно не придется.

Молодых с этого дня уже не мучили. Их заставляли только делать грязную работу: собирать мусор, чистить конюшню. Нас с Богданом это не касалось. Мы ездили на конях, махали саблями. Так и проходило время.

Вечером я тихо перелез забор, пришел на наше с Дашей место. Чуть подальше по ручью я заметил очень красивое место. Здесь росло небольшое, но очень раскидистое дерево, немного похожее на нашу иву.

От дерева к ручью разлёгся огромный камень, похожий на лодку. Вода бесшумно огибала его, пузырьки уплывали дальше, вниз по течению. Я притащил небольшое бревно, подложил под него камни, и получилась хорошая скамья. Очистив место от сухих веток, я отошел немного подальше и со стороны посмотрел на свою работу.

–Очень красиво, – послышался голос Даши,– я за тобой уже минут десять наблюдаю. У тебя так хорошо получилось. Ты можешь видеть красоту, а это не всем дано. Скажи, Коля, ты можешь любить красоту так, как ее любят поэты?

Я посмотрел на нее взглядом ученика. Она продолжала:

–Когда мне было три года, к нам в гости часто захаживал Михаил Юрьевич Лермонтов, ты слышал о нем?

–Нет.