Казачья "Самостийность"

Доля правды, конечно, была в этом. Казаки стремились приобрести Государю новые земли, поклониться ему новыми царствами и охотно прикидывались, когда то было нужно, самостоятельными, драпировались в одежду "воров казаков" и не обижались на резкие слова послов Московских в иностранной переписке.

Но никогда, на всем протяжении с лишком четырехсотлетнего своего существования, казаки не считали себя и не думали иначе, как неразделенными с Россией. «Самостийными» они были для внешнего пользования. Внутри же понимали государственным умом, что без России им не жить, и никогда себя от нее не отделяли. Это не мешало им говорить: "у вас в России", "вы Русские, иногородние, а мы казаки"… "у нас на Дону"…

Казаки всегда стремились, однако, сохранить свои старые Русские обычаи, свои «вольности» казачьи. Тяжелая рука Русской власти, стремившейся до такой степени все централизовать, что в Новочеркасске нельзя было поставить на улице фонарей без разрешения из Петербурга, им не нравилась. Они часто поднимались против не в меру старавшихся придавить их «вольности» (не самостоятельность, а именно "вольности") правителей Русских.

Бунтовал при Царе Алексее Михайловиче Разин, гулял по Волге и Каспию, тешился под Астраханью, грабил и жег, "тряхнул Москвою" — это была последняя вспышка вольницы казачьей, не понимавшей новых отношений с крепнущим Русским Государством. Не за самостоятельность войска Донского боролся Разин, а за право жить по-своему, за право «гулять» и тешиться персидскими княжнами. Казаки понимали, что этого больше нельзя. Поймали донские казаки с атаманом Яковлевым Разина, и Яковлев лично предоставил его в Москву на лютую казнь.

Характерно, что Петр Великий, в котором тоже не мало было удали Русской и молодечества, по-своему оценил Разина.

Когда Петр был на Дону и осматривал подступы к Азову, ему сказали, что Разин со своей вольницей гулял и в Азов. Петр вызвал к себе сподвижника Разина, казака Морковкина, и долго расспрашивал его о Разине.

— Жалко, — сказал Государь, — что не умели тогда из Степана Разина сделать великую государству пользу, и жалко, что он не в мое время.

При Петре бунтовал Кондратий Булавин. Булавин отстаивал права казаков на самобытность, боялся, чтобы воеводы царские не стали "в регулярство" казаков писать, отнимать у казаков земли, соляные промыслы и другие угодья и выгоды Дона.

Булавин застрелился, окруженный атаманами, не найдя ни поддержки, ни сочувствия своим стремлениям. Его сподвижник, казак Некрасов, спасаясь от Долгорукого, ушел к турецкому султану.

Прошли века. Некрасовцы устроились в Турецкой земле, не забыли ни Дона, ни старой веры, ни заветов дедов и отцов. Они думали о верности казачьей России и ее Государю. Как Межаков в Смутное время искал законного Государя, так и они его почитали из своего далекого изгнания.

Настало нынешнее, лихолетье. Искусились в нелюбви к России и Государю казачьи верхи, но казаки Некрасовцы остались верны Государю и России.

25 декабря 1920 года донской атаман генерал-лейтенант Богаевский, будучи озабочен наилучшим устройством вывезенных из Крыма донских казаков, отправил члена войскового круга Ф. Т. Попова к казакам Некрасовцам, проживавшим в Турции, с наказом Попову "рассказать о нашем горе и просить" Некрасовцев оказать содействие к размещению казаков в Турции и к отысканию работы для части Донских беженцев. Свое письмо генерал-лейтенант Богаевский начал словами: "Много лет тому назад ваши деды покинули родную Россию, уходя от преследований жестокой власти. Они хотели сохранить свою веру, свои казачьи обычаи и свободу. И вот уже свыше ста лет живете вы под властью турецких султанов, пользуясь свободой и благоденствием. Турция, с которой столько столетий Россия вела многочисленные войны, оказалась к Вам, Донцы, добрее и сердечнее, чем власть на Родине"…

Я не знаю, что наговорил о казаках Некрасовцах член войскового круга Ф. Т. Попов, но, вероятно, он говорил что-либо о них в нынешнем интеллигентски-либеральном духе, потому что вот что и, главное, как ответили казаки Некрасовцы атаману Богаевскому.

"Господи Icyce Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Аминь".

"Отец Атаман вольного Дона".

"Получив обращение ваше от 25-го декабря 1920 года за N 170, мы с нетерпением ждали вашего посланника, члена войскового круга Ф. Т. Попова, да так и не дождались. Наши уполномоченные, вернувшись из Цареграда, сообщили, что упомянутый Ф. Т. Попов сделал членам Круга доклад и изобразил и описал нам быт в мрачных и безотрадных картинах. Чужое мнение мы уважаем, но против болтовни, могущей повредить вашему войску и нам, мы заявляем свое неудовольствие и считаем действия члена Круга, сообщавшего данные о нас, не быв на месте и их не проверив, не серьезными и не заслуживающими ни уважения, ни внимания".