Казачий адмирал (СИ)

Двигались мы в хвосте армии, перед обозом, от которого нас отделял курень Богдана Конши, самый маленький, всего тысяча шестьсот человек, но зато все конные. Они должны были в случае чего прикрыть и обоз. Всего в поход отправилось около сорока тысяч казаков, включая три тысячи реестровых, получивших название гетманского полка. Гетман Малой Руси Петр Сагайдачный считал себя главнокомандующим, а кошевой атаман Яков Бородавка был уверен, что командует запорожскими казаками. Двоевластие мне не нравилось. На войне оно может стать причиной поражения. О чем я и сказал кошевому атаману, когда мы шли к Киеву на соединение с реестровыми казаками, а потом и Петру Сагайдачному.

Он подъехал ко мне, возвращаясь с осмотра обоза, на второй день совместного похода. Сопровождали его два десятка реестровых казаков, облаченных в кирасы и едущих на справных лошадях. Неподалеку были замечены небольшие отряды крымских татар, поэтому все были готовы отразить внезапное нападение. На Петре Сагайдачном рак был европейской работы, с «гусиной грудью», покрытый красным лаком, как и горжет, оплечья, наручи и набедренники. На голове позолоченный, сфероконический шлем-ерихонка с ребрами жесткости, плоским козырьком, скользящим наносником, наушами и пластинчатым назатыльником. Вооружен гетман саблей, кончаром, булавой и четырьмя пистолетами, причем все были в кобурах, две из которых прикреплены перед седлом, а две — позади. Везет его вороной иноходец, довольно рослый, сантиметров на двадцать выше моего, тоже не маленького.

Поравнявшись со мной и поздоровавшись, Петр Сагайдачный сказал:

— Я слышал, ты собираешься покинуть товарищество, уехать к франкам.

Казаки вслед за турками всех западноевропейцев называли франками.

— Да, — подтвердил я. — Вырос там, тянет домой.

— Это хорошо, — произнес он и признался с тяжелым вздохом: — Самому иногда хочется бросить это все и уехать подальше, поселиться в большом городе, где тихо и спокойно!

— А где сейчас тихо и спокойно?! — возразил я.

В Западной Европе уже третий год шла война протестантов с католиками. Рубились жестоко, уничтожая всё и всех, как и положено народам, считающим себя более цивилизованными.

— Тут ты прав, — согласился со мной гетман Малой Руси.

— Тебе бы договориться с Яковом Бородавкой. Два командующих — это слишком много для одной армии, — предложил я.

— У тебя с ним отношения не сложились? — первым делом поинтересовался Петр Сагайдачный.

— У меня с ним нормальные рабочие отношения. Стараюсь ни с кем из своих не ссориться, — ответил я. — Просто не хочу погибнуть из-за того, что каждый из вас решит действовать по-своему.

— Я ему предлагал стать моим заместителем. Говорит, что под ляхов не пойдет. Получается, что я для него лях, — признался гетман. — Не любит он знатных. И тебя не переваривает. Как был он рогулем, быдлом, так и остался.

— Мне с ним детей не крестить. Разобьем турок — и расстанусь с ним, надеюсь, навсегда, — сказал я.

— Может, и раньше расстанешься! — ухмыльнувшись, произнес Петр Сагайдачный и поскакал дальше.

Сопровождавшие гетмана почтовые посмотрели на меня внимательно, как наемные убийцы на возможного кандидата в жертвы. Если бы меня уже заказали, смотрели бы без интереса. В общении с бандюками есть свои приятные моменты.

Глава 55

С польской армией мы соединились возле городка Хотин, расположенного на высоком правом берегу Днестра в месте переправы через реку. Городок состоял из крепости на каменистом мысу и посада. Крепость была крепкой. Каменные стены в некоторых местах достигали высоты метров тридцать, если не больше, а шириной были шесть метров. Три башни, крытые черепицей, лишь ненамного возвышались над стенами. Четвертая, проездная, единственный вход в крепость, была вровень со стеной. Двор делился домом кастеляна, сложенного в шахматном порядке из квадратов красного и белого кирпича, на две части — северную, дальнюю, Княжью и южную, Воинскую. Крепость окружал ров шириной метров семь. Примыкающий к ней посад был защищен рвом шириной метров десять и стеной их заполненных землей срубов.