Казачий адмирал (СИ)

Платил всем серебряными монетами. Причем черниговцы предпочитали московские, а не польские, давая тем самым понять, что все еще остаются подданными царя. В Московии сейчас ходят только серебряные монеты, в большинстве случаев изготовленные из талеров разных стран, которые здесь называют ефимками. Самая распространенная монета — денга (московка), по размеру и форме похожая на приплюснутое, арбузное семечко. Есть еще полуденга (полушка) и новгородская денга (новгородка или копейка из-за царя на коне и с копьем в руке на аверсе), равная двум денгам. Четыре монеты денга считались грошем, а шесть — алтыном. В ходу были монеты, изготовленные со времен Ивана Грозного и до нынешнего царя Михаила Федоровича, включая Лжедмитрия. Золотые никто, кроме менял и богатых купцов, брать не решался. Каждую золотую монету взвешивали на маленьких весах и по ее весу обменивали, удерживаю маржу.

Пока крестьяне пахали и засевали выданными им мною в кредит семенами брошенные поля и строили дома, восстанавливая четыре деревни, одну на правом берегу Сейма и три на левом, а каменщики и плотники возводили в городе каменный дом по моему проекту, я занимался обучением Ивана Мосальского огневому бою. Преподавал основы баллистики и проводил практические занятия. Заодно и Иону научил теории. Практический опыт у парня богатый.

В ходе практических занятий выяснил, что порох у путивльских пушкарей плохого качества. У казаков тоже был не ахти, но здесь еще хуже. В Детинце хранилось пара маленьких бочонков хорошего, привезенного «от фрягов», но его берегли на случай серьезных боев. Это натолкнуло меня на мысль наладить здесь производство пороха. К тому времени Мыкола Черединский уже наладил торговлю с Путивлем, покупая здесь кожи и мел, который использовали для побелки зданий, особенно церквей и богатых домов. Покупательский спрос в Путивле низкий, везти сюда по большому счету было нечего, и я заказал свояку закупить у казаков селитру и серу. На пустынном берегу реки Сейм неподалеку от города я приказал обнести высоким тыном участок и построить там из брусьев небольшую фабрику, часть строений в которой имели по три стены, чтобы во время взрыва было меньше жертв. В первом производилась очистка селитры; во втором она, смачиваясь, смешивалась с серой и древесным ивовым углем; в третьем сушилась под прессом; в четвертом размалывалась, зернилась; в пятом шлифовалась, вертясь в мешках с медными шарами; в шестом сортировалась: крупные зерна — для пушек, мелкие — для пищалей и пистолетов, а пыль — на затравку. Я знал немного больше, чем западноевропейские мастера, поэтому первая продукция получилась по качеству на их уровне, а дальше — более высокого. Моего пороха надо было заряжать на треть меньше, чем ихнего, и раза в два меньше, чем московского. Я собирался при посредничестве свояка отправлять продукцию «на экспорт», но первый воевода Андрей Мосальский, увидев, какого качества порох, закупил первые партии для нужд Путивльского гарнизона и послал мешочек на пробу в Москву.

— Ответ к зиме будет, не раньше, — уверенно заявил князь, зная нерасторопность московской бюрократии — достойной в этом плане наследницы Византии. — Так что, когда мой заказ выполнишь, остальное можешь продавать, кому хочешь, только пошлину заплатишь.

Ответ пришел намного раньше, месяца через полтора. В вопросах собственной безопасности бюрократия, что византийская, что московская, проявляла чудеса расторопности. Мало того, прискакал подьячий Антип Дудка, чтобы закупать весь порох, который я изготовлю, проверять его качество и расплачиваться собольими шкурками вместо денег. А ежели что утаю или продам на сторону, буду обвинен в измене и укорочен на длину головы. Взамен мне разрешалось вывозить соболиные шкурки — главный экспортный товар — за пределы Московского царства без пошлины.

— На соболях мы двойную цену возьмем! — восторженно пообещал мне Мыкола Черединский. — Я их у турок буду на соль и вино менять и в Чернигове продавать.

В середине сентября жилой дом был достроен, каменщики и плотники ударно занимались хозяйственными пристройками, чтобы закончить их до холодов и вернуться домой в Чернигов. Впрочем, почти половина рабочих собиралась перебраться на жительство в Путивль. На ближайшие года три, если не больше, ведь спешить не надо будет, у них есть работа — строительство еще трех таких же домов.