Казачий разъезд

— Побожись! — сказал солдат.

— Тут и божиться нечего. Давным-давно доказал это ученый. Звали его Коперник. Запомни: Николай Коперник.

— И что там люди есть, он узнал?

— Нет, о людях на других звездах Коперник ничего не говорил. Но, может быть, они там все же существуют.

— Интересно! И у них тоже живут свой русский царь и шведский король?

— Помолчи, — попросил Василий. — Полежи тихо. Что это тебе так неймется?

— Боюсь молчать, — признался солдат, — вот и болтаю, чтобы свои мысли потушить. Еще лучше водки выпить. Да сейчас не время… Не пора ли высылать разъезды? Ты уж извини, что я подсказываю тебе, пане сотнику.

— Пустое, — сказал Василий. — Я сотник не по своей воле, а по приказу гетмана. А разъезды вправду пора снаряжать. Идем.

Неделю назад от гетмана поступил приказ высылать к кострам разъезды, устраивать засады, чтобы любой ценой добыть «языка» — пленить одного, а лучше двоих или троих шведов (желательно — из разных полков), чтобы подробнее узнать о планах короля. И хотя шведы стреляли по кострам, устроили даже кавалерийскую атаку на один из них, потеряли в стычке с разъездами до полутора десятков человек, взять «языка» не удалось.

На небольшой поляне, окруженной густыми зарослями орешника, Василий разъяснил, что сегодня к каждому костру будет выслано по два разъезда; один должен держаться чуть сзади каждого из костров, второй — сбоку, в стороне. В задачу первого разъезда входило ввязаться в бой с любым шведским отрядом, приблизившимся к костру. Второй разъезд должен был попытаться отрезать шведам пути к отступлению в свой лагерь и перехватить кого-либо из отставших. Снаряжено было всего восемь разъездов — по два к каждому костру.

— Можно мне с вами? — спросил у Василия его тезка, «ничейный солдат».

— Мы будем рядом у одного костра, — ответил Василий. — Но ты возглавишь засадный разъезд.

— А нельзя вместе с вами? Для засадного разъезда есть другие ребята. Ведь у нас хватает бывалых казаков.

— Приказ не обсуждают! — сказал Василий. — Если я отдаю приказы тихим голосом, это вовсе не значит, что их можно обсуждать. Седлайте коней!

А вспомнил Василий лицо Евдокии, которая просила не отсылать ее из отряда и, кажется, вправду надеялась защитить его от пули.

— Седлайте коней! — повторил Василий. — Пора!

* * *

Тем временем Петька верхом на палке доскакал до домика Крмана.

— Но-но, гнедой! — погонял он палку.— Не робей!

У входа в хату он «спешился», прислонил палку к палисаднику и смело вошел в сени.

Крман, измученный бессонницей, с синими полукружьями под глазами, сидел в горнице и читал Библию.

— Чего тебе, мальчик? Хлебушка нет. Но если хочешь, дам кусок мяса.

Крман помнил голодных детей в Сенжарах, с худыми, обтянутыми тонкой желтой кожей лицами, которые бродили вокруг лагеря, протягивали ко всем дрожащие руки и просили: «Хлебушка! Хлебушка, Христа ради!» Потом он видел и нескольких детей, умерших от голода,— со вспухшими животами и красно-синей потрескавшейся кожей на шее и руках. Крман даже спросил у Гермелина: «Вы понимаете, что это дети человечьи?»

Гермелин зло ответил; «А вы? Я-то понимаю!..»

— Я дам тебе поесть, мальчик! — очнулся Крман. — Только хлеба нет.

— Мне не надо хлеба. Я не просить пришел. Вам надобно знать, что сегодня костров будет особенно много.

— Постой, мальчик! Кто тебя послал? Откуда ты?

— Знаем, да не скажем! — ответствовал Петька. — Откуда я пришел, там меня уже нет.

— Нет, погоди. Кем тебе приходится Василий?

— Никаких Василиев мы не знаем.

— Но он тоже говорил о кострах… Странно. И вообще, откуда ты прибежал?

— С неба! — ответил Петька. — На небесном коне прискакал. Он привязанный у палисада стоит.

Растерявшийся Крман от изумления даже выглянул в окно, но не увидел ровным счетом ничего, кроме пыльной неровной дороги, по которой, спотыкаясь, размахивая руками, к дому приближался Погорский.

— Сядь, мальчик! — сказал Крман. — Вот сюда, на сундук. Я тебя не обижу. И немного помолчи, пока я буду разговаривать с дядей, который сейчас войдет в дом.

— А что, сундук этот волшебный? — поинтересовался Петька.

— Волшебный, волшебный! Я же велел тебе молчать.

— В нем ветер спрятан?

— Какой ветер? Сейчас же замолчи… В чем дело, Самуил? На тебе лица нет.

— На мне скоро не будет и головы! — отвечал вошедший Погорский. — Кстати, и твоя голова тоже не так крепко сидит на плечах, как ты полагаешь. Что это за голубоглазый ангел на сундуке? Твой новый знакомый? Ты впадаешь в детство, Даниил. От русских есть перебежчик. Они ждут больших подкреплений и готовятся к генеральному сражению.

— С божьей помощью все обойдется… — начал было Крман.

— С божьей помощью никого из нас не останется в живых. Да и сейчас они атакуют.

— Кого?

— Даниил! Кого могут атаковать русские? Шведский лагерь!

— А где мальчик?

— Какой?

— Который был на сундуке.

— Действительно, куда упорхнул голубоглазый ангел?