Казачка. Т. 1 (СИ)

Он не ставил ей условий. И это приятно удивило. После того, как все ее самостоятельные попытки изменить ход вещей напарывались на постоянные условия: или — или. А самое ужасное — условия эти вероломно не соблюдались. Она просто потеряла ориентацию. Как играть в эту игру, когда правил не существует.

Он не сказал ничего, что было бы похоже на торг — я вытащу твоего брата, но ты должна вытий за меня замуж. Он просто молниеносно начал решать ее проблемы. Вошел в ее жизнь без предварительных договоренностей. Как гроза и солнце, ливень и первый снег. Случилось так.

И когда, наконец, все закончилось, она сказала ему: «Не знаю, Владимир Петрович, как Вас и благодарить. Всей жизни для этого не хватит». Он стоял спиной. Именно поэтому она и затронула эту сложную для себя тему. Что бы не смотерть ему в глаза. Он тоже решил не поворачиваться. Но ответил твердо и в каком-то наступательном режиме: «Всей жизни не надо, Марина. Мне хватит и половины, если ты проведешь ее рядом со мной». Он смотрел в окно. А может и не смотрел. Скорее всего глаза его в эту минуту были слепы. И только широкая спина, как локатор, ловила вибрации ее души всей своей обширной поверхностью.

Она не сразу поняла. Как-то слишком быстро у нее в голове изменился орнамент ситуации, как в калейдоскопе, который резко встряхнули. У нее было полное ощущение, что она пришла к человеку в белом халате сверлить зуб, а он предлагает ей стрижку «сэссун». Это нужно было осмыслить. Но думать времени не было. И потому она решила срезать угол, и довериться интуиции. А интуиция, как лакмусовая бумажка мгновенно окрасилась всеми цветами переливающегося «Да». Потому что иначе — опять одной в этом страшном мире, где за каждым кустом серый волк. Если тебя хоть раз напугали, набросившись в темноте из-за угла, ты никогда не будешь чувствовать себя уверенно. А Маринка прекрасно помнила, все те ночи, проведенные в бреду безисходности и несчастий. Когда она не могла заснуть. И ей сжимала горло и скручивала гигантская судорога собственного бессилия. Обратно туда ей не хотелось.

И когда Владимир Петрович, наконец, обернулся, ответ он легко прочел в ее глазах. Обошлось без лишних слов.

Она, конечно, была готова к тому, что ей придется как-то расплачиваться. Не слепая же… Видела и предчувствовала то, что может их с Корнейчуком свести. Давно знала. Но по наивности думала, что ей просто нужно будет один раз сжать зубы и закрыть глаза. Что бы ничем не выдать своих чувств и не оскорбить хорошего человека И это было для нее вопросом решенным. Но теперь она лишний раз убедилась в том, что абстрактное женское тело в наше время особо не котируется. Предложения явно превышали спрос. Зато поняла, что на самом деле речь идет о том, что бы отдать душу. А тело: так…впридачу. Не выкидывать же его…

….Маринка осторожно высвободила руку из под тяжелой ладони своего мужа. Заворочилась в своем кресле Юлька. Пихнула ногами брата. Тот непонимающе открыл глаза. Маринка дотянулась до него рукой и тихо прошептала «Спи, спи, еще долго». И он устроился поудобнее и тут же заснул опять. Маринка с любопытством взглянула на Володю. Ей все никак было не привыкнуть до конца, что судьба сыграла с ней такую шутку. Это мой муж? Спрашивала она себя, и сама же отвечала довольная — Да. Это мой муж. И тут же улыбнулась. Вспомнила, как однажды попробовала называть его Вовой. А он ей рассказал, как мама впервые оставила его в детском саду. А когда забирала, ей воспитательница сказала: «Хороший мальчик, только что ж вы не предупредили, что он плохо слышит». Просто воспитательница целый день звала его Вова, а он понятия не имел, что так его тоже можно звать. Мама всегда звала Володькой…

Он ей все время рассказывал что-то смешное. И ей никогда не нужно было искать тему для разговора. А ведь она боялась, что придется. Ведь они из разных поколений. Но иногда ей казалось, что он в душе моложе, чем она.

После разрыва с Мишкой, она смеялась очень редко. Целый год, который она провела в Москве, ей казалось, что душа ее ушла в монастырь. И смеяться этот внутренний статус ей не позволял. Она улыбалась. Без этого было сложно. Но все ее глубинные страдания притягивали к ней мужчин, как магнитом. Потому что во взгляде ее ясно читалось, что она «девушка с прошлым». Она бы сама никогда не догадалась. Ведь со стороны себя не видела. Но ей об этом поведала, соседка по квартире и временная подружка, в которой мучительной смертью умирал психоаналитик, потому как профессию она выбрала вопреки призванию. Как бы там ни было, а весело улыбалась Маринка только тогда, когда приезжал Дима, доценту же Савицкому полагалась лишь легкая усмешка. А потом, после смерти отца, естественно, тоже было не до смеха.