Казачка. Т. 1 (СИ)

А Маринка, лукаво закусив нижнюю губку и сверкнув глазками на своего повелителя только прощебетала, — я пойду, ладно? И пошла. С этим хмырем. А Мишка остался с этими двумя — Байховской и Гринько.

………………………………………………………………………………………..

— Ну и потанцевала, ну и что? Ну и что ты дуешься?

Их машина уткнулась носом в густую лесополосу километрах в десяти от Новочеркесска по Ростовскому шоссе, а где то буквально в пяти шагах в ветках отчаянно тенькал невидимый соловей. Они сидели на заднем сиденье и трогали друг друга, словно знакомясь, словно привыкая к новому, радостному обретению.

— Взяла бы, да отказалась, ты же понимаешь, что мне неприятно…

— Ну прости, ну прости, милый, я только тебя, только тебя люблю…

И она доказала правоту своих слов, потому как именно сегодня у них все получилось. Потому что сегодня, она не прервала того правильного природного пути, где надо преодолеть и перейти и через страх и через боль… Она только единыжды вскрикнула, но так тихо, что и соловей не прервал своей торжественной трели…

………………………………………………………………………………………….

Июнь, как всегда выдался удушливо — жарким, и у батьки болело сердце. Тут, конечно и Мишкины выпускные экзамены, да предстоящий его отъезд в Ростов — на учебу… Но важнее всего для Константина Григорьевича были не семейные дела, а партийные — в горкоме. А дела там шли, по видимому, далеко не так, как хотелось бы второму секретарю городского комитета — товарищу Коростелеву.

Мать все шикала на Верку с Мишкой, чтоб те по дому на цыпочках — батька спит, сердце у батьки… И Софья Семеновна Заманская — главврач их огромной, самой большой на все районы — больницы, сама приезжала к ним домой, лично снимала кардиограмму и о чем то шушукалась с батькой. Но в больницу Константин Григорьевич ложиться не стал — «дела не позволяют, время не такое, чтобы болеть», сказал он, обещая Софье Семеновне хотя бы регулярно принимать лекарства.

Вот мать и шикает теперь на Мишку с Веркой — «тихо, батька болеет», будто не дом теперь, а реанимационное отделение.

И как тут подступиться к батьке? Вот незадача! А и тянуть нельзя… Маринка беременна. Надо свадьбу играть.

Сочинение было первым, потом была математика письменная, потом устная, потом химия… Перед английским они с Маринкой поехали в рыбсовхоз — на пруды. Мишка совсем обнаглел, гонял без прав уже в открытую и днем и ночью. Гаишники на выезде из городка только честь отдавали — знали по номеру машину второго секретаря.

А на прудах была благодать. От воды веяло спасительной прохладой, и Маринка, стянув через голову платье, с робкой грациозностью спускалась по наклонной бетонной плите, уходящей потом вглубь искусственного водоема, трогала ножкой воду и садилась на шершавый бетон, обхватив руками ладные коленки.

— Как водичка?

— Холодная.

— Да ты чего!

Мишка, едва выпрыгнув из джинсов, на ходу поправляя плавки, разбегался и йи-у-ух!

И проплыв под водою метров двадцать, выныривал уже на середине пруда.

— Маринка, айда сюда!

— Не! Не могу.

— Ты чего? Не будешь купаться?

— Не!

Мишка лежал прильнув животом к теплому бетону, а она сидела рядом и склонив головку набок, длинной травиной щекотала у него за ухом.

— Я завтра утром батьке все про нас скажу.

Мишка говорил глядя в бок, говорил горячо, со страстью, как бы убеждая себя самого, что все будет именно так.

— И свадьбу сыграем сразу, как вступительные сдадим.

— Ага…

— А жить в Ростове будем, там квартиру снимем…

— Ага…

— Я на юридическом, а ты на своем — по хореографии…

— Ага… А ребеночек?

— Ну-у-у…

— Ну вот. И первые наши с тобой семейные трудности.

— Мать поможет. Мы двухкомнатную снимем, пусть мать с нами поживет, а батька здесь с Веркой.

— Не знаю… Может мне остаться с ребеночком? Поступлю на заочный, а ты будешь на выходные к нам приезжать.

— Да? И спать там всю неделю без тебя? Зачем это надо?

— Ну не всю же жизнь, потом мы с маленьким подрастем и к тебе переедем…

— Да?

— Мой папка тоже поможет, у него деньги есть, я знаю…

— Ну так, может наши нам вместе и квартирку однокомнатную в Ростове купят?

— Ты сперва со сватами к нам приходи, потом уже родительскими деньгами распоряжаться будем.

— Завтра своему батьке скажу, а в субботу и сватов к тебе зашлем… Слыш! Слыш, Марин! Айда в машину… Ну? Ну охота, Марин…

…………………………………………………………………………………………..

— Дмитрий Александрович Заманский… Превышаем?

— Не журись, командир. Возьми на пиво.

Дима ехал на важную встречу… Колесико на спидометре еще чуточку подкрутилось и выскочили нули.

— Ого, два месяца, как машину купил, а уже двадцать тысяч! Надо в Грозном на автосервис заехать — масло поменять…

Дмитрий прижал педаль газа… Султан не любит, когда опаздывают. Вспомнился конец их последнего разговора. Тогда они делили наличные, и Дмитрий, поймав вдруг на себе змеиный взгляд Султана, впервые допустил мысль, что его — Диму, ведь так легко убить. Убить и закопать где-нибудь в степи, так что никто и никогда… Ни сном, ни духом. И как бы по-звериному почуяв этот его адреналин страха, Султан спросил,

— Слушай, Дмитрий, я все тебя спросить хочу, зачем тебе столько денег?

— А тебе?