Казачка. Т. 1 (СИ)

Она лихо развернулась. Протянула руку к дверце.

— Ну что встал? Садись, дурачок…

А Галя нянькалась с маленьким Петенькой. Петром Михалычем. И вечером, купая его в ванночке, плакала, что вместе с ней не купает маленького его отец — Мишка Коростелев.

А Мишка Коростелев, как минутка высвободится — так сразу к заветному дому на улице Ворошилова.

А Марина…

Мужнин бутылочно — зеленый «черроке» все еще стоял на милицейском дворе, как вещдок. Менты все ходили мимо — облизывались — «продай, хозяйка». А хозяйка продала вишневую «восьмерку» — подарок Руслана и купила в Ростове «мерседес». Почти что новый — годовалый, если верить документам. А заодно, посетила в Ростове и дорогую поликлинику.

Беременна!

Вот как!

Сказали, через месяц приеду, они и пол ребенка точно скажут…

Вот так!

Только не решилась пока говорить об этом Мишке. Что б не наделал делов. Но зато с удвоенным напором занялась стройкой. Гоняла эту новую бригаду молдаван как сидоровых коз. Денег не жалела, и побивая все нормы, каменщики выдавали ей на гора по десять кубометров кирпичной кладки в смену — только материалы подвози!

Уж и мебель в Ростове приглядела. И финский гарнитур для большой гостиной, и итальянскую спальню.

По дороге же из Ростова и встретила как то Димку Заманского. Подрулила к заправке на своем беленьком «мерседесе», встала к единственной колонке с девяносто седьмым бензином, а сзади к ней в хвост уже чья то темно-серая бэ-эм-вэ пристроилась.

Димка! Такой картинный красавец из гангстерского кино. Черная с проседью бородка, длинные волосы схвачены на затылке в конский хвост, золотая сережка в ухе, и темно-серый костюм на всю тысячу долларов — не ниже как от Армани…

— Что тут за драндулеты — ведра с гайками, загораживают проезд, мешают заправиться?

Стоит, улыбается.

— Не улыбайся, я не скажу тебе, что рада видеть

— Ну в чашечке кофе со мной за компанию не откажешь?

Отогнали свои авто на площадку, сели под тентом маленького кафе, кстати, тоже принадлежавшего Руслану.

— Ну, как живешь, Мариночка?

— Живу.

— Видел твой дом. Хороший дом получается. Красивый. Я таких три собираюсь построить — в Греции, под Москвой и здесь, только не в Новочеркесске, а у воды, может на Тереке, может на Кубани, может на Дону, а может и в Сочи.

— Зачем тебе три?

— Чтоб каждые четыре месяца мы с тобой меняли среду обитания.

— Мы с тобой?

— Мы с тобой.

— Это интересно.

— А! Интересно, значит?

— Не в том смысле, в каком ты думаешь.

— С универмагом больше не наезжают?

— Отстали

— А почему?

— Не знаю, Мишка говорит, потому что Руслан теперь другими делами занят.

— Мишка говорит?

— Да, представь себе. Мой любовник Миша Коростелев.

— А почему Руслан другими делами занят, твой любовник тебе не говорил?

— Потому что война, поэтому, наверное.

— Ах, наверное! Так вот, что я тебе скажу, ни твой лейтенантик, или кто он там в ментовской, ни его тесть, никогда бы тебя от Руслана, от его бульдожей хватки — не отбили, кабы не один несчастный человек.

— И кто этот несчастный?

— Сидит перед тобой.

— Так это, значит, тебя я должна благодарить?

— Ну не благодарить…

— А сделать несчастного — счастливым?

— Марина!

— Я не для того обрела свободу, чтобы делать себя зависимой. Я свободна и счастлива. Хочу — люблю! Хочу — рожу!

— Значит, нет?

— Значит, нет…

8.

Личные грехи бьют по самым близким. Переходят на самых невинных. Виноватых только лишь в том, что они близкие грешника…

Юльку похитили! Юльку то за что?

Марина начала волноваться часа в три — в четыре. Обычно, Юлька приходила из школы сама и занималась обедом. У них так со смерти папы повелось, что кормила всех — и Марину и Сережку — она, их хозяюшка маленькая. А тут уже было и три часа, и четыре, и пять. Марина сама на скорую руку сварганила Сережке яичницу с помидорами, сварила себе кофе.

Где Юлька задержалась? С подругами?

Набрала номер, позвонила в школу — прямо Офелии в ее канцелярию. Нет, не видала Юлечки. С утра не видала.

Как так? В школе ее не было?

В шесть вечера Маринка не выдержала, вскочила в свой «мерседес» и поехала по Юлькиным подружкам. К Люсе Мухиной — та в полном недоумении, не видала сегодня Юлю, сама хотела зайти поинтересоваться, не заболела ли?

Тут у Марины просто ноги подкосились.

Юлька!

Где?

Не помня себя, рванула в городское управление милиции. Мимо дежурного — прямо по лестнице на второй этаж, туда где Мишка сидит. Столкнулась нос к носу с Маховецким, едва его с ног не сшибла.

Петр Трофимович как то насупился, и выпалил со злобой, — совсем ты стыд потеряла, куда бежишь?

Мишка был в кабинете оперов один.

— Юлька пропала!

— Как?

— Нет ее нигде.

Едва — едва успокоив, все время опасливо при этом поглядывая на дверь кабинета, как бы Маховецкий не зашел, да не увидел, как он поглаживает Марину по спине, Миша уговорил ее поехать домой.

— Сиди на телефоне, искать — это наша работа. Езжай до дому, и не реви — найдем.

Поехала, не различая дороги.

Дома Юльки нет. Только Серега сидит, словно змеей ужаленный.

— Ты чего?

— Тут звонят все время и трубку бросают.

Маринка пошла на кухню, достала из шкафчика валерьянки. Накапала.

Зазвонил телефон.

Голос в трубке мужской. И чувствуется — нерусский.