Казак Дикун

Затем на изумительно ярко — пестрый ковер больших размеров выбежал гибкий стройный персианин и принялся выделывать такие акробатические номера, каких гости никогда не видели в своей жизни. Он танцевал на голове, удерживая руками два кинжала на уровне глаз, перекидывал свое тело в каскадах поворотов вправо, влево, назад, вперед, на лету подхватывая свою папаху.

Во время обеда в честь гостей была устроена пушечная пальба. Когда он закончился — тут уж и казакам пред

ставилась возможность показать свое искусство. На одной из двух скрипок играл Федор Дикун, партии баса и цимбал вели его сотоварищи. Сангул — хан с удовольствием внимал малороссийской музыке.

Дабы не затягивать дальше пребывание у хана, контр- адмирал Федоров напомнил Головатому:

— Вам надо сегодня завершить разгрузку судов. Поспешайте.

Бригадир хитровато прищурился и сказал:

— От хана многое зависит. Попросите его, чтобы кое- какие помещения нам выделил.

Это потом было сделано. Дел у десантников прибывало с каждым днем. Вновь надо было создавать запасы огнеприпасов, снаряжения, продовольствия. За этими заботами упускались многие важные моменты. Контр — адмирал Федоров никак не мог наладить четкую разведку, оттого и не ведал что делается южнее и западнее Баку, где лучше всего можно развернуть операции на суше и на море.

Офицеры и рядовые дивились бедности жителей города, почти не имевшего зелени. Всюду — камень, узкие улочки, по которым едва проезжал ослик с громыхающей арбой. Топлива во дворах — кот наплакал, лишь кизяк из навоза, собираемого из-под армейских лошадей и верблюдов, дымился в очагах, да и тот продавался с веса. В пересчете на русские деньги одно яйцо стоило двадцать копеек, что большинству жителей было не по карману.

Выйдя с приема у хана, Федор и его спугники разговорились о первых трех днях пребывания в Баку. На высказывание одного из товарищей о забитости и черной доле местных женщин Дикун с присущей ему мягкостью и рассудительностью заметил:

— В чадру закована женская красота. Так велит Коран. Наши казачки не знают этого горя и несчастья.

Из Астрахани Головатый вывез в Баку более шестисот черноморцев. Остальные, свыше трехсот, оставались на Житном бугре под попечением полковника Чернышева. Последний 1 июля к персидским берегам в подкрепление Головатому и полковнику Великому на пяти судах отправил еще 95 человек.

А 7 июля черноморцы встречали главнокомандующего экспедиционными войсками графа Валериана Зубова, прибывшего в Баку из своей ставки в Парсагате. В отличие от своего старшего брата Платона, сердечного друга импе

ратрицы, Валериан завоевал уважение у десантников своим боевым прошлым, неунывающей молодой энергией, несмотря на тяжкое увечье. Не всем удавалось разглядеть еще далеко не зрелый кругозор командующего, нередкий поверхностный подход к решению сложных проблем армейского бытия. Встреча обставлялась со всей торжественностью.

— Выдать черноморцам по три порции вина.

Это распоряжение Зубова сразу облетело все подразделения и вызвало приподнятый настрой у людей. В третьей сотне при парадном построении один чудаковатый малый с деланым испугом застонал:

— Ой, братцы, поскорее бы опорциониться, а не то помру.

— Успеешь приложиться к чарке, — охладил его пыл Федор Дикун. — По мне так лучше бы вино заменили хорошей порцией спелой вишни.

— Это слабовато для казака, — наставительно отпарировал страждущий черноморец.

Полки выстроились в линию выше караван — сарая, у самого берега моря, вблизи «Девичьей башни» — той, что своим высоким круглым цилиндром уперлась в ультрамариновую дымку бакинского неба.

В голове колонн от полного безветрия полковые знамена и сотенные флажки припали к древкам, с лиц старшин и казаков солнцепек вышибал капельки пота. Вскоре на правом фланге в сопровождении бригадира и кавалера Антона Головатого и свиты штабных офицеров на гнедом поджаром иноходце к казакам приблизился генерал Валериан Зубов. Двадцатишестилетний красавец с вьющимися русыми кудрями, одетый с иголочки, по своему виду абсолютно не напоминал бедного калеку, держался в седле весело и уверенно. Под ним был тот самый горячий конь, что прислал бжедугский князь Батыр — Гирей, личный друг Антона Головатого, при его самом деятельном содействии.

— Здравствуйте, черноморцы! — звонко, по — юношес- ки поприветствовал Зубов посланцев Кубани и Тамани, приблизившись к центру построения первого полка Ивана Великого.

— Здравия желаем, ваше высокопревосходительство! — дружно гаркнули хлопцы, наскоро затвердившие самый короткий вариант приветствия генерала без перечисления всех его других многочисленных титулов. Трижды раздались ружейные салюты, далеко прокатываясь в просторах моря. Зубов остался весьма доволен своими бравыми казаками, пожелал сам вступить в их товарищество, а своего малолетнего сына определить к черноморцам в должности полкового есаула.