Казахские народные сказки

И набросился с кулаками на товарища. Они сцепились и с бранью начали кататься по земле. От шума и криков проснулись караванщики. Они решили, что стража поймала вора. Прибегают к костру и видят: лежит на земле человек, а другой сидит на нем верхом и что есть силы колотит его кулаками. «Ну, так и есть, — думают караванщики, — вот караульщик оседлал вора, да, видно, один не может с ним справиться». Они навалились на лежащего, сбились в кучу, машут кулаками и уже ничего в темноте не могут разобрать где вор, где караульщик, кто здесь свой, кто чужой.

— Держи вора, бей вора! — кричат караванщики и знай тузят друг друга по чему попало. Между тем вор не зевал: он угнал всех верблюдов и спрятал их за горой.

Стало светать. Караванщики опомнились, осмотрелись и видят: все они в синяках и ссадинах, а вора между ними нет, и верблюдов след простыл. Тогда пустились они в погоню за вором и вскоре исчезли вдали.

Тут вор вышел из своей засады, навьючил тюки с товарами на верблюдов и отправился в город. В городе он продал все, что добыл в дороге и поселился в маленьком домике неподалеку от базара.

В том городе жил султан. И вот вскоре до вора дошел слух, что у султана среди других сокровищ есть слиток золота величиной с конскую голову. Но где его султан прячет — никто не мог сказать.

Однажды ночью вор подкрался к кибитке султана и, заглядывая в нее сквозь щелочку, закричал:

— Султан, проснись, твое золото украли!

Султан вскочил с постели и стал будить жену:

— Жена, слышишь, кричат, что мое золото украли!

Султанша приподняла свое изголовье, и под ним засверкало золото.

— Да нет же, — говорит она, — золото на месте. Это, видно, кого-то другого обокрали!

И султан захрапел опять, а вор запомнил, где лежит золото. На другую ночь он залез через шанрак в кибитку султана, вытащил из-под изголовья султанши слиток и, незамеченный, выбрался вон.

Когда султан узнал об исчезновении золота, он пришел в страшное бешенство и дал себе слово во что бы то ни стало изловить вора. Он повелел рассыпать посредине улицы мешок денег, а по сторонам поставить стражу и хватать всякого, кто сделает попытку поднять хоть одну монету.

Услышав об этом, вор переоделся водоносом, а пятки намазал глиной, потом взял в каждую руку по ведру и принялся таскать воду взад и вперед мимо стражи.

Стражники говорят между собой:

— Этот человек, — честный водонос, он не выпускает из рук ведро и даже не смотрит на рассыпанное золото.

А вор, идя в одну сторону, незаметно наступал пяткой на монету, идя в другую сторону, делал то же самое. Монеты прилипали к пяткам, и так он по одной денежке унес все золото.

Вечером стражники спохватились, но было уже поздно. Дрожа от страха, они отправились к султану с повинной.

Выслушав стражников, султан рассвирепел еще больше и повелел наказать их палками и бросить в темницу. И распорядился положить посредине улицы мешок, полный золота, а по сторонам опять поставить стражу. «Не так-то легко будет украсть мешок с золотом», — думает султан. Вор же и на этот раз не задумался.

Он купил белого скакуна, вымазал ему один бок сажей и, вскочив в седло, как ветер промчался мимо стражи, на скаку схватил мешок и скрылся с глаз.

Когда стражники прибежали к султану и стали наперебой рассказывать ему о случившемся, султан прикрикнул на них и спросил:

— Скажите же, разини, на какой лошади был вор?

Одни ответили:

— На белой.

А другие сказали:

— На черной.

— Вы, должно быть, сговорились и дурачите меня заодно с вором, негодяи! — в гневе воскликнул султан и повелел тотчас же казнить всех стражников.

Вскоре после того вор, бродя за городом, встретил дочь султана, гулявшую в кругу подружек. Ни в степи, ни в горах не было подобной красавицы, и среди небесных звезд одна только Омир-Зая (Омир-зая — Венера) могла бы быть ей соперницей. Вся она была осыпана драгоценными украшениями, и вор долго не знал, на чем остановить взор, пока не увидел ослепительного ожерелья, охватывающего шею девушки. В нем было сто самоцветных камней, и наименьший светился, как луна, а самый крупный блеском затмевал солнце.

С тех пор вор лишился сна и покоя. Ни на мгновенье воспоминание об удивительном ожерелье не выходило у него из головы, и он день и ночь только и думал о том, как бы им завладеть. «Я умру, если не добуду ожерелья дочери султана», — повторял он самому себе и наконец решился действовать.

Однажды на склоне дня, когда на базаре уже прекратился торг и люди расходились по домам, вор постучался к мяснику.

— Послушай, приятель, — сказал он, — мне нужен фунт мяса.

Мясник отвесил кусок мяса весом в один фунт и уже хотел отворить дверь ему:

— Я очень тороплюсь, протяни мне мясо в эту щель.

Когда же в щель появилась рука мясника, вор ударил по ней со всего размаху ножом и, спрятав отсеченную руку в карман, исчез за поворотом улицы.