Казаки

Еще при Богдане Хмельницком духовенство неохотно шло под московскую протекцию. Привычные к польскому образу управления и польскому обряду, происходя из шляхты, духовные, особенно знатные, слишком много имели в себе польского... образование их роднило с Польшею и удаляло от Москвы. Религиозные распри на время вооружали их против католической Польши, но когда дел_о дошло до отторжения от Польши, тут увидели они, что, несмотря на единство веры, они далее отстоят нравственно от единоверной Москвы, чем от католической Польши. В эпоху присоединения кое-как заглушались нерасположение и боязнь, но вскоре начались с московской стороны такие движения, которые возбудили прежнее недоверие. Сильвестр Коссов умер, Бутурлин, по наказу московского правительства, сейчас же изъявил духовным — епископу Лазарю Бараиовичу и, печерскому архимандриту Гизелю — царское желание, чтоб духовенство малороссийское «поискало милости государя и показало совершенно правду свою к великому государю: захотело бы идти в послушание к святейшему патриарху московскому». Украине предстоял выбор митрополита. По древним обычаям, не нарушаемым со стороны поляков, надобно было избирать нового архипастыря вольными голосами. Воеводы настаивали, чтоб избрания не было, пока не испросят благословения патриарха и царского дозволения. Лазарь и архимандрит печерский должны были поневоле показать вид согласия. Это было тотчас по смерти Хмельницкого, еще до погребеиия его тела. Но сам покойный Хмельницкий на дело это смотрел не так, и по стародавним обычаям написал к епископам луцкому, пе-ремышльскому и львовскому, чтоб они ехали для выбора нового митрополита в Киев. Украина с Киевом отдалась московскому государю, а эти русские епископы остались под польским владением, но в то же время под духовным первенством киевского митрополита. Признать над собой власть московского патриарха они ни за что не хотели, да и не могли, если б даже и захотели. Требование московского правительства должно было разорвать связь в южнорусской Церкви. В то время, как Бутурлин в Киеве старался склонить Лазаря и киевское духовенство к зависимости Никону, польско-русские епископы испрашивали у короля дозволение ехать в Киев для избрания митрополита, и король дозволил им по старым их обычаям, за которые они всегда так крепко держались. Еще тело Хмельницкого не было погребено, Бутурлин писал к Выговскому, выставляя указ государя, чтоб не допускать епископов до избрания митрополита, а писарь ссылался на старые права, и, не говоря о покорности Никону, извещал, что пошлет козац-ких послов на избранье митрополита, а потом уже о новоизбранном напишет к государю.

Наконец, пристать к союзу готовы были богатые мещане в городах для сохранения своих магдебургских прав, которые боялись потерять, если Украина будет отдана во власть поляков без всяких условий. Вообще же надобно сказать, что украинцы, страшась Польши, прибегали к Польше.

Другая партия — если можно всю массу народа назвать партиею — держалась царя московского. К этому побуждало отвращение к Польше; федеративная партия могла своими действиями вызвать в народе только большую