Казаки

Архиепископ Лазарь Баранович, старик под шестьдесят лет, страдавший болезнью, называемою в Малороссии <<го-стец», и беспрестанно жаловавшийся на свои недуги, был между тем необыкновенно деятелен и в писаниях, и в делах по управлению епархиею и ко всем доступен. Переселившись из Новгород-Северского в Чернигов в 1672 году, Лазарь избрал себе местопребывание в Борисоглебском монастыре, им основанном или -возобновленном в самой середине города недалеко от древнего св. Спаса. Каждый день у него были определенные часы для приема посетителей по делам. Молявка-Многопеняжный попал к нему в такое время, когда случайно у святителя не было никого, — келейник допустил его. Владыка в черной рясе и клобуке сидел за столом, на котором была навалена куча писаной бумаги. Молявка-Многопеняжный поклонился ему до земли, а Ла-. зарь, приподнявшись, благословил его и, устремивши в него свои старческие, но еще не утратившие огня глаза приготовился его слушать. Стоя перед архиепископом, Ма-лявка-Многопеняжный рассказал подробно историю исчезновения жены своей и незаконного вступления в брак с другим, при живом прежнем муже. При этом он дал заметить, что подозревает участие воеводы. Лазарь, выслушавши внимательно, произнес:

— Человече! Бегай клеветы. Ужасное то чудовище, триглавное и многоязычное и на кийждом языце клюв острый, пронзающий, как у птаха. драпежиого и тым клювом долбит душу, и того ради от клюва такового клеветою на-рицается.

Но когда Молявка-Многопеняжный Сообщил, что воевода отнесся неуважительно об архиепископе и твердил, что архиепископ незаконно поступил, разрешивши венчание в Петров пост, Лазарь произнес:

— Ему ли пристало судить о том! Его дело город строить, да царских ратных людей кормить и одевать. Знал бы он от ратных людей корма карман себе набивать, как они, воеводы, обыкли творить, а когда можно и когда не мо_жн

о венчать, о том бы не додумывались, поиеже то решать належит нам, а не им. Не властны мирские в на_ши дела входить, бо як у нас мобыться: коли не пип, то и в ризы не суйся! Архиерееве суть Божиих таин толкователи, и аще мирянин дерзнет в духовну справу самовольно вторгаться, то не точию от нашего смирения будет неблагословен, но и от самого Бога осуждение приимет.

Молявка-Многопеняжный показал владыке выпись за рукою священника о браке его жены с иным и просил по ней выдать ему разрешение на вступление в новый брак. Владыка, просмотревши выпись, сказал:

— Печать церковная есть. Так. В сведоцстве повенчана называется Анна Филиппова дочь Кус, а я знаю, что та Анна Кусивна с тобою повенчана была. Ergo — от живого мужа в друге замуж пошла. В евангелии Господь возбраняет мужу от жены отторгаться словесе разве прелюбодейного, а прелюбодеяние жены твоей явно и несомненно есть. Имаши и ты право вступить в иное супружество, аще по-желаеши. Лучше бо женитися неже разжизатися. Ты воин, а не инок, давший обет -девства, в мире живешь и трудно тебе в чистоте пребыти, поиеже к тому и млад еси. Повелим тебе дать из нашей консистории сведоцство на вторичный брак, а сию выпись нам оставь: возбудим, аще потребно будет, церковный суд над женою твоею.

Через несколько дней Молявка-Многопеняжный получил из консистории свидетельство на вступление во вторичный брак и показал его матери и Булавке. Оба пришли в восторг. Булавка взялся быть сватом в доме родителей племянницы пани Борковской.

Собрались Молявки к переселению и через неделю выехали в Сосницу, провожаемые Булавкою и его женою. Кусов не видал более Молявка-Многопеняжный и не счел нужным более видеть их... Собственно, он никогда не любил глубоко Ганны, а собрался жениться так себе, как женится большая часть людей, увлекаясь притом ее красотою. Теперь же он сотник, — Ганна — простая казачка, да и не могла она, как ему казалось, быть невинною в своем незаконном браке с воеводским холопом...

XII

Новый сосницкий сотник, приехавши на новоселье, поместился в дом, который занимал прежний сотник, уехавший в пожалованное ему имение. Молявка-Многопеняжный первым делом почел съездить в ранговую сотницкую маетность и заявить о себе тамошнему поспольству, как о новом господине сотнике. Вернувшись в Сосницу, он занялся постройкою двора для ожидаемою туда Дорошенка в просторном, отведенном для того по гетманскому приказанию месте, получил через присланного от гетмана канцеляриста.деньги, нанимал плотников, столяров, маляров, кровельщиков и всяких мастеров, надсматривал над их работами, а для временного помещения Дорошенку нанял двор близь самого того двора, где жил сам. Еще двор, который начали строить для Дорошенка, далеко не был окончен, а Дорошенко 1-го ноября приехал, на первый раз,однако, без семьи.