Казаки на Амуре

Хабаров пошел в Даурье другим путем, чем шел в свое время Поярков. Он поднялся вверх по притоку Лены Олекме до устья реки Тугира и вверх по Тугиру до волока, который отделял эту реку от Урки, впадающей в Амур. Выступив поздно в поход, Хабаров был застигнут заморозками на устье Тугира и должен был дальше идти на нартах. Ранней весной 1650 года он добрался до Амура и проник во владения князя Лавкая, давно манившие воображения русских искателей приключений слухами о серебряных рудниках. Но страна оказалась покинутой жителями. Пустым стоял укрепленный город Лавкая с его пятью башнями, рвами и предстенными крепостями, с «подлазами» (т. е. подземными ходами) под всеми башнями и тайниками, ведшими к воде, огибаемый речкою, впадающей в Амур и казавшийся совсем неприступным. «И только б на них страх Божий не напал, – говорил впоследствии Хабаров, – ино было и подумать нельзя и не такими малыми людьми такую крепость брать». Русские, войдя в единственные проезжие ворота, не без изумления рассматривали внутри города обширные и светлые дома с большими окнами, затянутыми вместо стекол, самодельной бумагой; в каждом таком доме могло помещаться человек по 60 и больше. Из Лавкаева города Хабаров пошел дальше вниз по Амуру, рассчитывая где-нибудь захватить аманатов. Но и другой город, встреченный им, принадлежащий, как узнали казаки, зятю Лавкая и не менее первого укрепленный, оказался тоже покинутым населением, как и окружавшие его селения. В таком же виде был и третий город, в котором Хабаров расположился станом, расставив по стенам караулы. В тот же день сторожа, стоявшие на карауле, увидел пятерых всадников и поспешили сообщить о том Ярофею. Последний велел толмачу спросить этих всадников, что они за люди? Один из них, старик с виду, оказался самим Лавкаем; с ним были его два брата, Шилгиней и Гилдега, его зять и один раб. Лавкай, с своей стороны спросил через толмача: «Какие вы люди и откуда пришли?» Желая хитростью поймать их в заложники, толмач прибег к обычному в таких случаях обману и отвечал, что они промышленные люди, пришли к даурам торговать и привезли для них много подарков. На это Лавкай сказал ему: «Что ты обманываешь? Мы вас казаков знаем; прежде вас был у нас казак Ивашко Елфимов Квашнин, и тот нам сказал про вас, что идет вас 500 человек, а после-де тех людей идут иные многие люди, а хотитеде всех нас побить и пожитки наши пограбить, а жен и детей в полон взять»; потому-то он, Лавкай с братьями и со всеми людьми разбежались. Хабаров через толмача стал уговаривать князьков давать Государю ясак. На это братья отвечали, что им за ясак стоять не за что, но Лавкай прервал переговоры, сказав: «Еще посмотрим, каковы люди!» С этими словами всадники ускакали прочь. Тогда Хабаров тотчас поднялся со всею своею ратью и пошел за ними вослед, в надежде догнать племя Лавкая. Через день казаки дошли до другого города, тоже оставленного жителями, и, продолжая путь ночью, на следующий день к полудню опять наткнулись на новый город, с четырьмя башнями, глубокими рвами, подлазами и тайниками. Здесь им удалось захватить в одном из покинутых домов женщину, которая сначала говорила, что она родом даурка и выкуплена Лавкаем из китайского плена, а потом стала утверждать, что она приходится родной сестрой Лавкаю. Ее подвергли пыткам и жгли на огне, добиваясь от нее, для чего князь Лавкай побежал из своих городов? Она отвечала то же самое, что раньше говорил сам Лавкай: что туземцы были предупреждены казаком Ивашкой Квашниным и, поднявшись со всеми своими пожитками бежали за три недели до прибытия Хабарова. Очень много рассказывала она и про Китайскую землю, в которой она некоторое время находилась в плену, и, в частности про китайский город на реке Науне, в котором ей пришлось жить, про его башни, земляные укрепления, лавки с товаром и образно описывала роскошь и великолепие имевшего в нем пребывание императорского наместника («цзянь-цзюня», как его называли китайцы): «у него есть, – говорила она, – огненный бой, пушки, пищали; сабли, луки и всякое оружие изукрашено у него золотом и серебром; в его светлицах серебряные золоченые казенки (павильоны); все сосуды, из которых пьют и едят, – золотые и серебряные». Вся страна, по ее рассказам представлялась сказочной по богатству и изобилию: в ней родится золото и серебро, имеются всякие дорогие узорочные материи, товары и драгоценные камни; много гораздо соболей; по реке Науну плавают большие суда с товарами, она не знает откуда. Верховным государем над цзянь-цзюнем был богдойский, т. е. маньчжурский хан – император Шунь-Чжи или Шамшакаи, как его называли дауры.