Казаки на Амуре

Между тем, Ярофей для начала набрал 70 человек и, при помощи Францбекова запасшись всяким снаряжением, осенью того же 1647 года пустился в путь по Лене и по Олекме. Собранная им ватага шла с ним исключительно в расчетах на добычу. Не успели отъехать от Якутска, как начался грабеж. Ратные люди Хабарова на пути стали громить мирных якутов, подданных московского государя, отбивали у них скот и, в случае сопротивления, стреляли в них из ружей и многих переранили. Не было пощады и русским промышленникам, попадавшимся навстречу. На Олекме пограбили промышленную ватагу сольвычегодца Павла Бизимова; в другом месте разграбили зимовье Андрея Матвеева Вырыпаева, отобрали у него товары и запасы, самого его избили и грозились утопить.

Понятно, что грабежи хабаровских полчан еще больше усилили негодование как на Хабарова, так и на его могущественного покровителя. Русские торговые и промышленные люди, собиравшиеся для торгов и промыслов в Якутск, вообще сильно страдали от корыстолюбия местных воевод. Францбеков в этом отношении превзошел своих предшественников. Изо всего расчетливый и не стеснявшийся в средствах немец умел извлечь известный доход. Он не давал разрешения на отправку на промыслы не иначе, как за крупную взятку, и от его задержки многие промышленники победнее пропускали охотничий сезон, а кто богаче, нес ему деньги, мед и т. п., чтоб добиться отпуска. Он часто устраивал также обеды, на которые приглашал торговцев и промышленников; присутствие на этих обедах было обязательно, и гости, в благодарность за угощенье, должны были платить хозяину по рублю. Все эти поборы переносились с тем большим нетерпением, что самая личность Францбекова была для русских чрезвычайно несимпатична. Его называли «немкиным сыном», упрекали в том, что он не настоящий православный, говорили, что его не следует пускать в церковь, так как такие выкресты, как он, «приходя в церковь божью, только мир мрачат, а христианства за собой не имеют».