Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа

Задача возлагалась на армии Витгенштейна и Чичагова (практически на их авангарды) и на казачий корпус Платова (всего до 55 тысяч человек).

Уже 13 (25) декабря казаки Платова разведали, что впереди на западе до самой Вислы неприятеля нет. М.И. Платов, стоявший со своим корпусом в Ковно, решил повернуть казаков на север, вниз по течению Немана, чтобы перехватывать наполеоновские войска, отступающие с рижского направления, о чем доложил Кутузову: «Так как впереди до самой Вислы неприятеля нигде нет, то я до повеления Вашей светлости подвигаю исподволь полки вниз по течению левой стороны реки Немана, так чтобы иметь мне направление между Юрбургом и Гумбиненом, если это будет надобно» ^{308}.

Сам Александр I рассчитывал на моральное воздействие, которое должны были произвести казаки Платова на отступающего Макдональда. 13 (25) декабря П.П. Коновницын, дежурный генерал русской армии, писал М.И. Платову: «Государю Императору очень приятно будет, чтобы Вы сами с войсками находились впереди, ибо от того много зависеть будет успех наших действий на Макдональда, против которого действует ныне граф Витгенштейн» ^{309}.

Макдональд, имея под своим командованием польско-баварско-вестфальскую дивизию Гранжана и две дивизии пруссаков, начал отступление на Неман от Митавы и Бауска 6 (18) декабря. Но 13 (25) декабря русский генерал Дибич из армии Витгенштейна отрезал прусские войска генерала Йорка фон Вартенбурга от остальной части корпуса Макдональда, а авангард армии Чичагова занял Тильзит, отрезав Макдональда от Восточной Пруссии. Прусскому генералу Дибич предложил вступить в переговоры, и тот ответил согласием. Недаром русский военный агент Чуйкевич сообщал о Йорке в 1812 г.: «Генерал Йорк отменно любим в прусском корпусе, имеет много сведений, пылкий и решительный дух и питает сильную ненависть к французам».

Видимо, решив, что с Макдональдом покончено, М.И. Кутузов решил окружить осколки французской армии в Кенигсберге и 14 (26) декабря 1812 г. предписал М.И. Платову: «По случаю движения армии адмирала Чичагова в направлении через Гумбинен на Кенигсберг, а корпуса графа Витгенштейна через Юрбург в направлении также к Кенигсбергу, Ваше сиятельство, благоволите отрядить сильные партии через Алленбург, Крейцбург к Браунсбергу на коммуникации неприятельские, из Кенигсберга в Эльбинг идущие. Если бы обстоятельства востребовали, тогда имеете Вы присоединиться с частою войск Ваших к адмиралу Чичагову по его требованию» ^{310}.

Знаменуя начало нового рейда, Платову в тот же день, 14 (26) декабря 1812 г., прислали нового, отличившегося именно в этой сфере деятельности дежурного генерала: «Его Императорское Величество по желанию г[осподина] генерал-адъютанта Чернышева быть употребленным при Вашем сиятельстве, соизволяя на отправление его к Вам, поручил мне Вас уведомить, что Вы можете его употреблять в должность дежурного при Вас генерала» ^{311}. И Чернышев впоследствии проявил себя наилучшим образом.

На следующий день Платов повернул свой корпус на Инстенбург и доложил Кутузову, что отправляет «сильные партии из выбранных из полков таких казаков, кои имеют способных к действию и лучше других лошадей, чрез Алленбург, Кренцбург к Браунсбергу, на коммуникации неприятельские из Кёнихсберга в Элбинг идущие».

Костяк войск, собранных к 13 (25) декабря в Кенигсберге, составляла наполеоновская гвардия. Корпус Мортье («молодая гвардия») насчитывал 278 офицеров и 795 солдат, включая гессенцев и Невшательский батальон. Под командованием старшего аджюдана Жеродиа оставалось А—5 офицеров и 35—40 моряков гвардии. У маршала Бессьера — 800 более или менее замерзших гвардейских кавалеристов. Генерал Кольбер командовал 19 офицерами, 200 голландскими и 150 польскими шеволежерами. Кюриаль и Мишель («старая гвардия») возглавляли 159 офицеров и 1300 солдат-ветеранов («ворчунов»). Артиллерия была представлена 200 артиллеристами, 130 солдатами обоза, 9 орудиями и 5 зарядными ящиками.

9 (21) декабря маршал Мортье, герцог Данциге кий, сообщал начальнику главного штаба, что среди его солдат максимум 500 человек способны разжечь огонь; все остальные замерзают или страдают от гангрены. 200 наиболее тяжелых больных в тот день отправили на санях в Данциг, чтобы им могли сделать как можно скорее ампутацию пальцев ног и рук. «Элитный корпус истреблен, остатки представляют жалкое зрелище», — отмечали исследователи ^{312}. Казалось, что Платову и другим военачальникам можно будет взять французов в Кенигсберге «голыми руками». Только бы дойти до Кенигсберга…