Казаки-разбойники

Никита забрал наконец у кофемашины чашку с кофе, сел за стол, глядя на открытое на экране ноутбука сообщение от Саши и придумывая легенду, с которой он придет к Петрову. Если представляться полицейским, то он должен бы иметь доступ к материалам, собранным ранее Петровым, а Никита понятия не имеет, есть ли вообще такие материалы. Собственно, они-то ему и нужны. Значит, не вариант. Каким-нибудь книжным червем, собирающим информацию для будущей книги? Можно, но не факт, что ныне директор охранного агентства не посчитает такой разговор пустой тратой времени. Родственником кого-то из женщин, кто был тогда в том кризисном центре? По сути, это будет даже правдой, только вот его родственница умерла двадцать лет назад, что, если Петрову об этом известно? А ничьих других имен Никита не знает, и это тоже нужная ему информация.

Допив кофе, Никита решил действовать по обстоятельствам и набрал указанный номер телефона. Было еще не слишком поздно для звонка, поэтому он решил не откладывать на завтра и, быть может, хотя бы договориться о встрече, если телефонный разговор его собеседника не устроит.

Петров поднял трубку быстро и рявкнул так, словно был генералом в отставке. Никита представился и выдал легенду о том, что разбирал вещи недавно почившей матери и нашел несколько предметов, принадлежавших некоей Нике, с которой его мать двадцать лет назад находилась в одном кризисном центре. Петров долго не мог понять, о каком центре вообще твердит его собеседник и при чем тут он. Никита втайне заподозрил, что в этой измененной реальности, в которой Даша никогда не умирала, и не было никакого центра. Нет, не может быть. Ведь украшения остались у мамы и после возвращения Даши, и кто-то их потом забрал из их квартиры. Значит, Ника точно была, и центр, возможно, тоже.

Наконец Петров вспомнил.

– А, да, что-то такое припоминаю, – проговорил он. – Я тогда понятия не имел ни о каком центре на своем участке, пока муж одной из тех дамочек не пришел с просьбой подсобить. Муж был из наших, из милиции, имею в виду, поэтому в помощи я не отказал. Сходили, дамочку забрали. В той квартире было чисто, аккуратно, явно не притон, в котором держали кого-то взаперти, поэтому вмешиваться ни во что я не стал. Имена дамочек переписал на всякий случай, но вы думаете, я вспомню, была ли среди них какая-нибудь Ника и уж тем более ее фамилию?

Никита на это очень надеялся, но теперь понял, что зря. Действительно, если бы это был некий притон, доставляющий неприятности соседям, участковый был бы больше заинтересован в информации о нем, а так?.. Ну живут несколько женщин вместе, так и пусть живут, ему какое дело? Вот когда муж одной из них оказался недоволен, ту изъяли, а к остальным претензий нет.

– А может, записи у вас какие-то остались? – обреченно спросил Никита.

– Может, и остались, – не стал отрицать Петров. – Только точно не у меня. Я уволился восемнадцать лет назад, перспектив для себя там не видел, решил лучше бизнесом заняться. Все свои тетрадки, бумажки другому участковому передал. У меня были журналы по каждому дому, кто в какой квартире живет, где работает. Если и записал, то туда. Там и ищите.

Только за двадцать лет журналов этих сменилось, поди, с десяток. Но их наверняка не выбрасывали, а сдавали в архив. По крайней мере, Никите хотелось на это надеяться. Попрощавшись с бывшим участковым, он снова набрал номер Сатинова. Если кто-то и может помочь ему достать эти журналы, то явно он.

* * *

Мама перезвонила поздно вечером, когда папа и Элиза уже легли спать, устав после тяжелого дня, а Яна еще сидела за ноутбуком, и потому ее мессенджер светился значком «В сети». Яна написала ей, как только вернулась из клиники, но мама не отвечала и даже сообщение не просматривала. К моменту ее звонка Яна уже успела включить режим обиженного подростка, тщетно ожидающего на день рождения хоть дурацкой электронной открытки. И если бы не важная информация, которую может знать только мама, Яна уже заблокировала бы эту женщину во всех соцсетях. Но мама перезвонила, и Яна вдруг поймала себя на мысли, что вся обида мигом улетучилась.

– Прости, дорогая, я только вернулась с работы, – неумело соврала мама. Даже разница в один час не объясняла такую долгую задержку на работе, поэтому Яна ей не поверила, но решила не заострять внимания. Гораздо важнее сейчас получить необходимую информацию.

Маму, правда, ее вопрос сильно удивил.

– Ты что, беременна? – спросила она, хотя они встречались меньше двух месяцев назад, и она прекрасно видела, что Яна вовсе не беременна.

– Мама, мне девятнадцать! – не удержалась та.

– В этом возрасте я уже была беременна тобой, – напомнила мама.

«И я учла твою ошибку», – мысленно хмыкнула Яна.

– Просто обычно девочки начинают интересоваться подробностями собственного рождения накануне того, как им самим предстоит пройти через роды, – пояснила мама.

– Я просто собираю материалы о своей семье, – почти не соврала Яна. – Для научной работы.

– Сейчас же июль.

– Задание на лето.

Если мама и не поверила, то ничего выяснять все равно не стала.