Казаки-разбойники

– Уверенно иду к сорока кошкам на пенсии, – развела руками она. – Честно признаться, я не очень люблю общество… Работаю переводчиком, беру заказы и занимаюсь ими дома. Замуж не вышла, детей не родила… Если вы знаете, где и при каких обстоятельствах мы познакомились с вашей мамой, то должны бы понимать, какая у меня история…

Никита понимал, но ему показалось, что Амалия хочет ее рассказать, поэтому он спросил:

– Можете мне рассказать о том кризисном центре? Как вы там оказались?

– Кризисном центре? – переспросила Амалия чуть удивленно. – Мы не называли его так. На самом деле мы никак его не называли, может быть, Ника в своих фантазиях и придумала такое пафосное название, но я не слышала. Мне на тот момент было уже за тридцать, и десять из них я жила в гражданском, как нынче модно говорить, браке. Я из неблагополучной семьи, отец бросил маму беременной, мама всю жизнь пила, говорила, что я сломала ей жизнь. Сбежать в общежитие после поступления в институт я не могла, я ведь городская, общежитие таким не положено, поэтому, когда каким-то чудом на меня обратил внимание парень, я почти сразу к нему переехала. Он работал обычным грузчиком, у него была старая, доставшаяся от бабки комната в коммуналке. Я была так рада сбежать из дома, что совсем не замечала его к себе отношения. А он даже не скрывал, что я ему нужна исключительно как прислуга. Знаете, я ведь читаю сейчас разные статьи об абьюзерах, как ловко они маскируются под заботливых мужей на первом этапе, как притупляют внимание жертвы. Мой Коля таким себя не утруждал, но я, дура, все ела. Закончила университет, устроилась на работу. Порой приходилось замазывать синяки по утрам, все-таки в школе преподавала же. Пока не познакомилась с Никой.

– Как вы с ней познакомились? – ненавязчиво поинтересовался Никита, чтобы не возвращаться к этому потом.

– Она пришла работать к нам в школу. Не учительницей, кем-то другим, я сейчас уж и не вспомню. Педагог-организатор, что-то такое. Однажды зашла вечером учительскую за чем-то, там только я была. В очередной раз с синяками под обоими глазами и нежеланием идти домой. Мы разговорились. Она и предложила на время переехать к ней, пока не найду другое жилье. Знаете, она какие-то там кружки у детей вела, а говорила не хуже психолога. И уговорила меня. Я вещи собрала, пока Коля на смене был, и уехала. Боялась, он меня искать будет, у школы сторожить, но он будто сразу забыл обо мне. Я у Ники почти год прожила.

– А другие женщины? Как они появились?

– Да примерно, как и я, – пожала плечами Амалия и наконец-то потянулась к чайнику, будто только сейчас вспомнив, что надо бы угостить гостя. – Маша была соседкой Никиной матери, маму вашу она вроде бы в парке встретила, не помню точно. Ника была очень общительной девушкой, легко находила общий язык со всеми.

– А как ей вообще в голову пришло приглашать к себе женщин, попавших в беду? – Никита намеренно больше не употреблял выражение «кризисный центр». Очевидно, так назвала свою квартиру Ника только участковому.

– Она сама была такая же, как и мы. Я подробностей не знаю, Ника не любила о себе рассказывать, только нас слушала внимательно.

– Ей была интересна психология?

Амалия как-то странно улыбнулась.

– Скорее просто наши истории. Она мечтала однажды снять кино о жертвах насилия, вот ей и нужны были разные истории. Я слышала, что она потом замуж вышла, наверное, муж хороший попался, вот она и думать забыла о таком кино. Она ведь совсем молоденькая была, лет двадцать пять или чуть больше, на нее все это не успело повлиять, как на меня. Это мне все эти отношения, мужья поперек горла встали, так и не отошла. Вот, живу затворницей, кошек по помойкам собираю, выхаживаю. Наелась я всего этого.

Никита покосился на откормленных, ленивых котов. Если они и начинали свою жизнь на помойке, то уже давно забыли об этом.

– Вас, наверное, больше всего история вашей мамы интересует? – спросила Амалия. – Простите мой нескромный вопрос, но она… умерла?

Никита кивнул.

– Я так и поняла, – вздохнула Амалия. – Иначе вы не наводили бы справки у посторонних людей. К сожалению, вряд ли я вам смогу чем-то помочь. Ваша мама пробыла с нами совсем недолго, если мне память не изменяет, не больше недели или двух. Честно говоря, я даже не помню ее историю. После вашего звонка полезла в альбом с фотографиями, думала, увижу ее, что-то вспомню, но, увы, ее на снимке не оказалось. Должно быть, мы делали его уже после того, как ее забрали.

Никита непроизвольно задержал дыхание. Фотография?..

– У вас есть фотографии тех женщин? – как можно спокойнее спросил он, хотя сердце в груди отбивало чечетку.

– Всего одна. Хотите посмотреть?

Конечно же, он хотел! О такой удаче Никита не смел мечтать даже после того, как с первого раза нашел женщину из кризисного центра!