Казаки-разбойники

Звук автомобильного двигателя вывел Яну из транса. Не обращая внимания на то, что сминает коленями листы, она подползла к окну и осторожно выглянула наружу. Во двор медленно въезжала машина Воронова, и Яна в панике огляделась. Нужно срочно навести порядок в комнате, пока следователь не заподозрил, что она все прочитала. Быстро запихнула в шкаф и упавшие полки, и бумаги, поправила растрепавшиеся волосы, вытерла раскрасневшееся лицо. Входная дверь хлопнула в тот момент, когда Яна, взглянув на себя в зеркало, решила, что вполне может сойти за только что проснувшуюся.

– Яна! – позвал Воронов из прихожей, и она уже собиралась быстро выскользнуть из кабинета, как во двор въехала еще одна машина.

Приехала Вероника Антоновна. И это точно не могло быть совпадением. Оба супруга явились на дачу не просто так. Может, и правильно было бы выйти, сделать вид, что ничего не знает и ничего не видела, но Яне почему-то стало страшно, она сомневалась, что сможет сыграть роль правдоподобно. А может, ей даже не дадут возможности что-то там играть. Яна быстро огляделась, решая, куда спрятаться, но, кроме проклятого шкафа в кабинете, не было никакого тайного укрытия. В конце концов она открыла дверцы и, согнувшись в три погибели, залезла внутрь.

Жаль только, телефон остался возле дивана. Но, может, Вороновы решат, что она в саду, и пойдут искать ее там. Тогда-то она и позвонит Никите.

* * *

Возможно, мало кто, кроме Никиты, это замечал, но каждый дом имеет свой запах. Порой Никите достаточно было уловить легкий флер от какой-либо вещи, чтобы понять, кому именно она принадлежит. И поскольку сегодня он посетил две чужие квартиры, ему срочно требовался душ и смена одежды. Чужие запахи впитались в джинсы, футболку, даже, казалось, в волосы и кожу. А жара на улице только усиливала неприятные ощущения. Никита чувствовал, что уже не может нормально думать, все мысли заняты исключительно чужими ароматами на его коже.

Высадив Лешу у больницы, где лежала его жена, Никита направился домой. По сути, никаких срочных дел у него все равно не было. Пока они не узнают фамилию Ники после замужества, каких-либо действий предпринять все равно не смогут. Он так точно. По дороге Никита собирался позвонить Яне, но остановил себя. Она наверняка спит, говорила о том, что ляжет, когда писала последний раз. Это и логично, если уж ему в городе оставалось только ждать, то ей на чужой даче и подавно, а ночью она почти не спала. И раз Никита чувствует себя мороженой скумбрией, наверняка Яна не лучше, хотя, возможно, студентам в девятнадцать лет бессонные ночи привычнее, чем преподавателям в двадцать девять. Но одно дело не спать из-за гулянки или экзамена, другое – из-за смерти если и не подруги, то как минимум хорошей знакомой.

Снова стараясь не смотреть на соседскую дверь, в которую больше не придется стучать, Никита вставил ключ в замочную скважину и замер. Ключ не поворачивался, дверь была открытой. Даша должна приехать только завтра, а больше ключей от его квартиры ни у кого не было. Кроме Леры, но Лере они теперь без надобности.

В его квартире кто-то есть.

Может быть, правильнее было позвонить Лосеву, но Никита не стал. Странным образом он не чувствовал опасности. Должен был, но не чувствовал, поэтому самонадеянно открыл дверь, все равно стараясь сделать это как можно тише. Мелькнула мысль, что неплохо было бы заиметь пистолет, но он тут же отмел ее. Оружие Никита не любил, и это было одной из причин, почему он не сильно расстроился, когда понял, что работать в полицию его не возьмут никогда. Не то чтобы полицейские каждый день размахивали на работе пистолетами, но тренировки и нормативы все равно никто не отменял.

В квартире было тихо. С трудом поборов желание снять обувь, Никита заглянул сначала в гостиную, потом на кухню. Незваный гость был там. Сидел за столом, уронив голову на скрещенные руки, и не то спал, не то не слышал, как вернулся хозяин квартиры. Темные волосы на затылке были всклоченными, будто в них постоянно запускали руки, одежда выглядела мятой и несвежей.

– Можно поинтересоваться, что ты делаешь в моей квартире? – холодно спросил Никита, останавливаясь на пороге. Ему даже было не так интересно, как он вошел, больше интересовало, зачем.

Саша вздрогнул и поднял голову. Лицо было таким же помятым, как и одежда, и в первое мгновение Никите показалось, что Саша пьян, но стоило Сатинову заговорить, как он понял, что впечатление было ложным.

– Пришел поговорить.

У Саши пистолет наверняка был. По крайней мере, на его месте Никита определенно сунул бы его в карман, идя сюда. И тем не менее он все равно не чувствовал опасности. Только дикое напряжение и непонимание, зачем Саша пришел и как себя с ним вести.

– О чем нам с тобой говорить после того, что ты сделал?

Никиту как волной окатило двумя сплетенными в тугой узел чувствами: стыдом и беспомощностью. Однако желание врезать Сатинову от этого меньше не стало. Никита сам не понимал, как сдерживает себя. Если бы Саша умел чувствовать эмоции, уже наверняка вытащил бы пистолет.

– Я не хотел!