Казаки в Персии 1909-1918

Произведенные молодые офицеры, за неимением соответствующих вакансий, занимали места унтер-офицеров. Так, все фейерверкеры конной артиллерии, все отделенные начальники в пехоте, некоторые музыканты в оркестре носили офицерские погоны. Быстрое и бессистемное производство офицеров в следующие чины специально для удовлетворения восточного самолюбия и тщеславия, не сообразованное с наличием свободных вакансий, приводило к курьезам: капельмейстер бригадного хора трубачей носил генерал-лейтенант-ские погоны, ротами и эскадронами командовали' генерал-майоры.

Офицерские чины обыкновенно давались через год-два, так как это не было связано ни с какими расходами. Основной оклад офицерского жалованья не изменялся по мере повышения в чине и равнялся 6 туманам (12 рублей в месяц). Дополнительно все офицеры получали фуражные деньги, а занимающие какие-либо должности — и столовые. Эскадронный командир получал 21 туман, командир полка — 31 туман, генерал, помощник командира бригады — до 50 туманов в месяц. Оставались все же офицеры, живущие с семьей на 6 туманов в месяц: они занимали комнату на окраине города, спали на полу и питались хлебом и сыром. Пенсии офицерам не устанавливались: потерявшие трудоспособность, раненые и семьи убитых обеспечива-

ДА ___

лись пособиями из экономических сумм по назначению командира бригады.

Вместе с тем персидские офицеры добросовестно относились к своим обязанностям, на службу являлись чисто одетыми и производили приятное впечатление.

Звездами Льва и Солнца офицеры награждались в изобилии. Следствием такой щедрости и привычки носить все младшие степени орденов при старших являлось их изобилие на груди даже младших офицеров, и бригадное офицерство при парадной форме напоминало звездное небо.

Русские офицеры-инструкторы после награждения орденом Льва и Солнца 2-й степени и лентой сартина 2-го ранга становились генерал-майорами, а после награждения орденом Льва и Солнца 1-й степени с лентой мир пенджа — генерал-лейтенантами. Начальник дивизии имел чин сардара — маршала.

Казаки поступали на службу в бригаду добровольцами, по вольному найму, из разных местностей и племен Персии. Жителей Тегерана принимали в ограниченном числе и по особой рекомендации, с поручительством офицеров и родственников. Более половины казаков вербовались среди горных кочевников — курдов шахсевен, луров, бах-тиар из Ардебиля, Буруджира, Сенне, Соуч-Булаха и других не тронутых цивилизацией диких уголков, встречались афганцы и туркмены. Вследствие такой разноплеменности в бригаде говорили на всех персидских наречиях, но господствующим языком оставался персидский. Службу казаки несли по дисциплинарному и строевому уставам Русской армии.

Поступающие в конницу должны были иметь своего коня. Орркие, обмундирование, седла — все казенное. Контракт при поступлении на службу не заключался, командир бригады, как уже говорилось, мог в любую минуту рассчитать казаков; они же не могли уволиться из бригады по своему желанию до старости или до расстройства здоровья. Персидским казакам устанавливался ежегодный двухмесячный отпуск с сохранением половинного жалованья.

Сроков для производства в следующее звание не устанавливалось, все зависело от личных заслуг. Вместе с тем полученное звание не влекло за собой изменений в служебном и материальном положении, как и у офицеров, так как большое число начальствующих лиц не соответствовало строевому расчету.

Главным, что привлекало казаков в бригаду, являлось не жалованье, а социальное положение и безопасность их семей и имущества

-ЗА----------

от произвола персидских властей. Принадлежать к «казак-ханэ» (Казачьей бригаде) было большой честью. Единственная строевая часть в Персии, строго выправленная, аккуратно выплачивающая жалованье, приобретшая громкое имя — бригада, еще и защищала казака. Никто не осмеливался приставать к нему с поборами и взятками, потому как знали, что русский полковник немедленно разберет дело и взыщет с виновных.

Три десятилетия работы русских инструкторов сделали бригаду в строевом и дисциплинарном отношении вполне европейской воинской частью. Молодцеватая выправка, отдание чести, смелая и непринужденная посадка напоминала полки русской кавалерии. Казаки посажены на крепких, выносливых коней среднего роста, лошади сохраняли силы после продолжительного галопа — любимого аллюра персидской конницы. Если сомкнутый строй бригады уступал русским драгунам по равнению и быстроте и чистоте перестроений, то действия лавой и одиночные всадники выделялись лихостью и быстротой движения.

Джигитовка в бригаде была поставлена отлично, как и рубка и фехтование. Не только молодые казаки, но и старшие офицеры проделывали самые трудные упражнения легко и чисто. Хуже обстояло дело со стрельбой вследствие малого запаса патронов и экономного их расходования.

Артиллерия неплохо маневрировала, персы работали при орудиях спокойно, без суеты и достаточно ловко. Стрельбы почти не производились — опять же из экономии.