Казаки в Персии 1909-1918

Казаки смеются. Любят, когда генерал шутит, но знают, что это правда, и приятна им эта шутка-правда, и гордятся они своим генералом»⁶¹⁴.

Обаяние Баратова сильно и среди персов. На русских деньгах, обесцененных в дни разрухи, они просили его поставить свою подпись, и тогда бумага становилась равной золоту.

Войну Баратов закончил генералом от кавалерии, с орденом Святого Георгия 4-й степени и многими высшими иностранными орденами.

В 1918 году, после организованной эвакуации частей корпуса, ему самому путь из Персии в Россию уже был прегражден большевиками. Баратов принял предложение англичан и отправился в Индию, где провел около пяти месяцев. Как только это стало возможным, он вернулся на родину и назначен представителем Добровольческой армии и ВСЮР в Закавказье.

По словам самого Баратова, «он в Тифлисе уладил все дела, устранил все трения, существовавшие между обеими сторонами, и получил предложение Грузинского правительства предоставить в распоряжение генерала Деникина⁶¹⁵ также 35-тысячный корпус, подготовленный вполне и всем необходимым снабженный для борьбы с большевиками в составе Вооруженных Сил Юга России. ...Но из моей миссии ничего не вышло, так как генерал Деникин от грузинской помощи отказался»⁶¹⁶. Оценку деятельности генерала дали большевики — Баратов тяжело ранен (ампутирована нога) во время покушения на него 13 сентября 1919 года в Тифлисе.

Николай Николаевич говорил: «Бог сохранил меня от руки убийцы и сделал инвалидом, чтобы я послужил своим братьям»⁶¹⁷. В 1920 году в Константинополе он начинает свою деятельность на инвалидном фронте.

Это было страшное время, когда, смятые кровавым красным валом в жестокой борьбе, лучшие сыны России покинули свою Родину. На берегах Босфора осели десятки тысяч несчастных русских людей. Надо было «начинать самостоятельную жизнь в новой обстановке, среди чужих людей, без языка, без знаний, на костылях, с простреленными легкими, с искалеченным телом, без сантима в кармане, с имуществом, состоящим из окровавленной рубахи, нательного креста и серой шинели»⁶¹⁸. В ту печальную пору нужен был человек, способный поднять знамя инвалидов. Им стал генерал Баратов.

В 1922 году войска Кемаль-паши (глава национального движения в Турции) приближались к Константинополю. Баратов едет в Королевство СХС и добивается разрешения перевезти туда инвалидов с семьями, около 500 человек. В 1923 году, с переездом Николая Николаевича в Сербию, состоялся первый съезд русских инвалидов. Средств не было. Помощь, ассигнованная генералом Врангелем (30 тысяч динаров), облегчила задачу. Баратов понимал, что нркен выход на международную арену. В 1924 году он совершает поездку по разным странам, встречается с папой в Риме, судьбой инвалидов начинает заниматься Лига Наций. В 1925 году генерал переезжает в Париж, проводит дни Зарубежного Союза Инвалидов, они начинают зарабатывать деньги.

Сознавая настоятельную необходимость для всех чинов Русской армии в военно-научном журнале, генерал Баратов возродил в русском зарубежье прерванное революцией издание «Русского Инвалида».

КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909-1918 ГГ.

^___;_

Его приезд по делам инвалидов в английскую столицу напоминал лихой налет, джигитовку по Лондону. Он проникал в довольно замкнутое английское общество, в аристократические клубы, сумел заинтересовать, привлечь внимание, напомнить о Русской армии, о ее инвалидах. «И все это он делал бодро, без жалоб, без трагических слов, разливая вокруг себя чуть-чуть лукавую галантность, которая своей новизной особенно подкупала англичанок».

При посещении палаты лордов стоящий у дверей Вестминстера полицейский недоверчиво посмотрел на человека в папахе, на газыри на его черкеске, заметил серебряный кинжал на ременном с серебром поясе и отказался пропустить гостя:

— В парламент никто не смеет входить вооруженным.

Баратов, не понимая по-английски, в ответ только улыбался.

Сопровождавшая его леди Д., жена лорда, сказала: «Да, да, конечно, но видите, генерал — калека, он потерял ногу на Великой войне. Его Вы можете пропустить».

Николая Николаевича провели в дипломатическую ложу. Как только фигура Баратова в черкеске появилась у барьера, мирно дремавшие на заседании лорды зашевелились, зашептались, отгадывая — кто этот генерал с Востока?

В бесконечных коридорах английского парламента они встретили грузного лорда Дарби на костылях. «Он узнал Баратова, остановился и приветствовал генерала маленькой речью. Николай Николаевич ни слова не понял, но отвечал ласковыми, даже не междометиями, а звуками. В его лице, улыбке, в своеобразном движении плеч, точно он их расправлял перед пляской, было столько жизни, столько приветливости, такое полное психологическое понимание, что хмурое лицо старого и больного лорда Дарби расправлялось и молодело на глазах. Точно и на него пахнуло тем солнечным теплом, которое таилось в крови безногого, бездомного, лишенного родины русского генерала»⁶¹⁹.