Казан

Странная вещь, которую он ощутил в дувшем ветре, с каждым моментом становилась для него все значительнее. Он потянул. Сани примерзли к снегу, и ему понадобились все его усилия, чтобы сдвинуть их с места. В течение последних пяти минут он два раза останавливался и нюхал воздух. В третий раз он должен был остановиться, потому что угруз в снегу, подошел к Иоанне и стал выть, чтобы разбудить ее. Затем потянул опять за самые концы постромок и шаг за шагом вытянул сани из сугроба. За сугробом следовал уже голый лед на большое пространство, и здесь Казан отдохнул. Когда ветер затихал немного, то запах становился сильнее, чем раньше.

В конце голого льда находилось в берегу узкое ущелье, по которому тек ручей, впадая в реку. Если бы Иоанна находилась в сознании, то она непременно погнала бы Казана далее вперед, он же свернул именно к этому ущелью и целых десять минут без устали боролся со снегом, воя все громче и все чаще, пока наконец его вой не превратился в радостный лай. Перед ним, около самого ручья, виднелась маленькая хижина. Дым поднимался из трубы. Именно запах от этого дыма и долетал до него по ветру. Тяжелый, постепенный подъем доходил до самой двери этой лачуги, и, напрягшись уже до последнего изнеможения, Казан дотащил до нее наконец свой груз. Затем он сел около Иоанны, задрал голову к темному небу и стал выть.

Через несколько минут дверь отворилась. Из нее вышел человек. Красные, залепленные снегом глаза Казана измерили его с ног до головы, когда он подошел к саням. Он услышал, как этот человек воскликнул от удивления, когда нагнулся над Иоанной. В следующее затем затишье ветра из массы шкур на санях послышался жалобный, полусдавленный плач маленькой Иоанны.

Казан вздохнул глубоко, с облегчением. Он дошел уже до изнеможения. Силы отказались ему служить. Все ноги его были исцарапаны, и из них шла кровь. Но голос ребенка наполнил его какой-то странной радостью, и он улегся прямо в постромках на снег, в то время как человек занялся переноской Иоанны и ее ребенка в свою теплую гостеприимную избушку.

Через несколько времени человек снова вышел. Он не был так стар, как Пьер Радисон. Он близко подошел к Казану и посмотрел на него.

– Вот так штука! – воскликнул он. – И он дотянул все это один!

Он безбоязненно нагнулся над ним, отвязал его от упряжи и повел к избушке. В нерешительности Казан остановился на пороге и быстро и подозрительно посмотрел назад. Ему показалось, что вместе с ревом и плачем непогоды до него вдруг донесся голос Серой волчицы.

Затем дверь избушки затворилась за ним. Он улегся в темном, заднем ее углу, а человек что-то стал приготовлять на горячей печке для Иоанны. Прошло порядочно времени, прежде чем Иоанна смогла встать с постели, на которую ее уложил человек. Потом Казан услышал, как она плакала; затем человек заставил ее поесть, и они разговорились. После этого неизвестный разостлал на скамье одеяло, а сам сел поближе к печи. Казан тихонько пробрался вдоль самой стены и заполз под скамью. Долгое время он мог слышать, как стонала во сне молодая женщина. Затем все стихло.

На следующее утро, как только человек отворил дверь, он прошмыгнул в нее и со всех ног бросился в лес. В полумили расстояния он нашел след Серой волчицы и стал ее звать. Со стороны замерзшей реки послышался ответ, и он побежал к ней.

Напрасно Серая волчица старалась увести его обратно, в свои прежние места, подальше от этой избушки и от запаха людей. А когда утро уже прошло, то человек запряг своих собак, и с опушки леса Казан увидел, что он устраивал на санях Иоанну и ее ребенка и укрывал их мехами, как это делал и старый Пьер. Весь этот день он бежал вдалеке за санями, и Серая волчица сопровождала его.

Путешествие продолжалось до самого вечера, а затем, когда после непогоды опять засияли звезды и луна, человек снова отправился в путь. Была уже глубокая ночь, когда они наконец добрались до какой-то другой избушки, и человек стал стучаться в ее дверь. С того места, где в это время притаился Казан, он увидел свет, отворившуюся дверь и услышал радостное восклицание вышедшего навстречу мужчины и рыдания Иоанны. Затем Казан возвратился к Серой волчице.

Целые дни и недели с тех пор, как Иоанна возвратилась к себе домой, этот свет от избушки и рука женщины не выходили из головы у Казана. Как он терпел Пьера, так теперь терпел этого молодого человека, который жил в одной избушке с Иоанной и ее младенцем. Он знал, что этот человек был дорог для Иоанны и что ребенок тоже был для него так же дорог, как и для нее. Только на третий день Иоанне удалось заманить Казана обратно в избушку, и это было в то самое время, как молодой человек возвратился домой с замерзшим трупом Пьера. Это он, муж Иоанны, первый увидал на его ошейнике надпись, что его имя «Казан», и с этих пор они стали звать его Казаном.

В полумиле от избушки, на вершине горного массива, который индейцы называют Солнечной Скалой, Казан и Серая волчица нашли для себя приют. Отсюда они отправлялись в долину на охоту, и часто до них доносился голос молодой женщины:

– Казан, Казан, Казан!