Казанова

Джакомо хвалил Иеремию, похлопывал по щеке, однако не мог избавиться от смутной тревоги. Неужели он сам ему не верит? Сам не знает, к тайне ли прикоснулся или поддался мистификации? Но какая же это мистификация! Разве он не видел собственными глазами пять, десять, двадцать раз, как застывают в воздухе между пальцами мальчика крупные и мелкие предметы, разве не обводил их рукой, дабы развеять дурацкие сомнения: нет ли тут невидимых нитей или растягивающегося клея? — но ощущал лишь приятное тепло?

Нет, этот мальчик — настоящее сокровище, бриллиант чистой воды. И покажет он его не в темном переулке, украдкой вытащив из-за пазухи, а при королевском дворе. Однако, чтобы бриллиант засверкал и ослепил не только глупцов, но и маловеров, его нужно тщательно отшлифовать. И поместить в достойную оправу.

Вскоре ой уже знал в какую. Ночью ему приснилась Флоренция, грязная конура, потек на стене, под которым чудаковатый попрошайка философ посвящал его в тайны своего искусства. От волнения Джакомо даже присел на постели. Как его звали: Альберт, Альбрехт? Потянулся за бутылкой вина. В жизни все может пригодиться. Даже знакомство с флорентийским нищим, имени которого память не сохранила. Но все, чему тот его научил… о, это он помнит. Они обалдеют от изумления. Решено. Отхлебнув последний глоток, Казанова отставил бутылку. Он сам тоже покажет, на что способен. С утра надо быть в форме. Времени осталось немного. Два дня и всего одна ночь.

Щербатый художник, узнав, за чем пришел Джакомо, чуть не набросился на него с кулаками, но… раз таково распоряжение короля… Если необходимо — пожалуйста. И золотой краски он тоже не пожалеет. Для его величества — отдаст последнее. Крикнул девушку, произнеся какое-то мягкое, незнакомое Казанове имя, когда же она вошла — растрепанная, с огромными, едва сдерживаемыми рубашкой грудями, — без единого слова указал ей на дверь. «Я, наверно, рехнулся, — подумал Джакомо, заметив в глазах художника опасный блеск, — он же при первом удобном случае меня убьет. Всякий бы убил», — буркнул себе под нос чуть позже, ведя к экипажу девушку и размышляя, как ее одеть.

Бинетти уговорить оказалось сложнее, однако и она в конце концов согласилась. Осыпала его изощреннейшими проклятиями, но сообразила — на это у нее хватило ума, — что нельзя упустить случай представить Лили ко двору, пусть даже в несколько необычных обстоятельствах. Еще пять дукатов за аренду зала и столько же — портному за платья.

Внутри помещение, правда, больше походило на амбар, чем на зал для репетиций, но горевать по этому поводу было некогда. Джакомо усадил всех перед собой, распределил роли. У Иеремии — одна задача, у него с девочками — другая. Очередность он установит в последний момент. Собственно, и им, и мальчику предстоит продемонстрировать одно и то же: торжество духа над материей, новые, на пограничье искусства и чуда, возможности человеческой натуры. Сначала Иеремия. Выглядит усталым, каким-то отрешенным. Но костюм сидит хорошо, пускай только не горбится так — скрюченный, он не на всемогущего мага похож, а на испуганного школяра. Не понимает, что ему говорят? Ах да, он же не знает французского. Одна Лили… Не важно. Понадобится — поймут. Он сам им все покажет. Не только Иеремия умеет творить чудеса — он тоже. Сейчас они в этом убедятся.

Василь ждал, взвалив на спину стул. Давай. С грохотом поставил стул посреди зала. Кстати, и этого силача надо использовать. Пусть ассистирует Иеремии, да, да. И не один, лучше всего с Лили, должен ведь кто-то подавать мальчику реквизит. Невинность и порок, ангел и животное. Хорошо, это произведет впечатление. Джакомо тронул подружку тосканца за плечо:

— Тебя как зовут?

Одетая пастушкой, она выглядела достаточно соблазнительно, чтобы вызвать интерес, и вместе с тем достаточно скромно, чтобы не шокировать утонченное общество. Но глаза коровьи.

— Поля.

Это Сара пришла ей на выручку. Боже, Поля, Полина… судьба — злая насмешница — наделила простецкую девку именем его лондонской возлюбленной. Но разве это не добрый знак? Легонько подтолкнул Полю к стулу. Пусть сядет. Села. Хорошо. Это и требовалось. Широко расставленные ноги, чуть не лопающаяся на заду юбка, рвущиеся из блузки груди…

Никто не подумает, что ее будет легко сдвинуть с места. А уж тем более поднять двумя пальцами.

Джакомо показал девочкам, что им делать. Задача была нехитрая, но все равно они смотрели на него, как на чудодея. Скрестить указательные пальцы, быстро приблизиться к сидящей на стуле Поле и — одним движением — вверх. Сара и Этель спереди подхватывают ее под коленки, они с Лили — сзади под мышки. Сейчас попробуем, как получится. Ничего не получилось. Поля качнулась вперед, взбрыкнула ногами, но, несмотря на старания девочек, не приподнялась ни на йоту. Джакомо-то понимал почему, а его помощницы расстроились. Bene. Пусть сомневаются — тем тверже потом уверуют. Без труда убедил девочек — и так же впоследствии убедит королевских гостей, — что только чудо может поднять в воздух развалившуюся на стуле корову. И он, Казанова, им это чудо явит.